Название: Ястребок. Птица-нептица
Цикл: Планета Русь
Автор: sillvercat для fandom Russian original 2024
Бета: Xenya-m
Размер: макси, 15188 слов
Персонажи: Горислав Романов, Янис Озолиньш, имперские космогвардейцы, пираты, русичи и другие обитатели Галактики
Категория: джен, броманс
Жанр: космоопера, драма, приключения, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Пиратский капитан Горислав Романов на единственном во Вселенной разумном корабле по имени «Ястребок» спасает людей со своей родной, давно сгоревшей планеты Русь. И принимает юнгой в свой экипаж наследного принца Империи Филиппа — пока имперские военные силы гоняются за ним, за его штурманом Янисом Озолиньшем и за их кораблём.
Примечания: Сиквел к командному циклу «Планета Русь»
Предупреждения: нецензурная лексика, русизмы; насилие; сериальный формат, полнейшая техническая белиберда
Иллюстрации: здесь
В тексте есть иллюстрации, сгенерированные ИИ по запросам автора.
Ссылка: вот

Часть 1

«Память моя, память, расскажи о том,
Как мы помирали в небе голубом.
Как мы дожидались, как не дождались,
Как мы не сдавались, как мы не сдались.
…Горе моё, горе, дождик поутру,
Радуга над полем, знамя на ветру.
Холода, тревоги, праздники войны…
Потерпи немного, отдохнём и мы…»
(Старинная русская песня)

Птица прилетела на рассвете, но она не была птицей.

Предрассветный сон — самый зыбкий и самый тёмный, когда понимаешь, что вот-вот наступит пора вставать, но проваливаешься и соскальзываешь ещё глубже, не зная, что тебя там ждёт: воспоминание о том, что было, или видение того, что будет.

— Горька! Горе ты моё! Да что ж такое, он всё ещё дрыхнет, — смешливый певучий женский голос, такой родной, пробился в омут сна, и Горислав виновато пробормотал, не открывая глаз:

— Уже встаю, мам! Мам? — выдохнул он потрясённо.

Этого не могло быть, но было.

В ответ раздался короткий хлёсткий клёкот, и сон с Горислава разом слетел.

Он с усилием раскрыл глаза, потёр лицо обеими ладонями и сел на постели.

Птица заглядывала в комнату вместе с солнцем. Лёгкие бриз с моря развевал белые, расшитые голубыми цветками занавеси, на дощатом полу лежал яркий прямоугольник света, а птица была странной, никогда прежде Гориславом на Тортуге-5 не виданной. Хотя чего-чего, а прелюбопытной фауны тут хватало, взять хотя бы слономорфисов из бродячего шапито, где не так давно подвизался хитромудрый оголец Грачик Сарьян, ныне помощник кибермеха «Ястребка».

Птица была золотисто-зелёной, размером с некрупную кошку, с большим клювом и внимательным любопытным взглядом круглых немигающих глаз с вертикальным щелевидным зрачком. Горислав и сам не успел моргнуть, как она исчезла. Так вот просто и мгновенно, будто её здесь и не было, будто бы она привиделась ему, Гориславу Романову, капитану «Ястребка», в том самом зыбком предрассветном сне, приславшем ему из небытия голос давно погибшей матери.

В последний раз он видел маму как раз перед нападением Разрушителей, дотла спаливших их родную планету Русь. Провожая его из дома в полную птичьего щебета зелёную степь, мать сказала с улыбкой, заслоняя глаза от солнца:

— Степняк, когда набегаешься, к обеду-то вернись. И вон хлебца свежего возьми с собой. Себе и Саньке с Лёхой…

Больше он никогда не видел её.

Русь всегда была для Империи перевалочной базой и сразу после начала Межгалактической войны попала под удар Разрушителей, второй разумной расы во Вселенной, яростно пытавшейся уничтожить человечество или хотя бы нанести ему непоправимый урон. Иногда такое им удавалось.

Имперцы в срочном порядке эвакуировали свою военную базу, ну а мирное население… А что мирное население? Остатки его судорожно пытались выжить среди хищной, мутировавшей от радиации фауны.

Мама, отец и Санька с Лёхой, друзья и соседи, одноклассники Горьки — все остались лежать под оплавленными развалинами Нового Российска. В поселениях Руси чудом выжили лишь дети и подростки, сколько их было — никто не знал. Чудовищное биооружие Разрушителей было гуманным — уничтожало лишь тех, кто старше шестнадцати.

Тогда Горьке едва сравнялось двенадцать, и на складе под бывшей военной базой он собрал отряд из двух десятков ребят, таких же сирот. Чтобы противостоять мутантам — хищным тварям, ринувшимся на Русь из пролома, проделанного Разрушителями.

Много позже Империя разыскала на Руси уцелевших и забрала их, справедливо рассудив, что выжившие русичи с такой-то боевой подготовкой могут им пригодиться.

Гориславу Романову, их вожаку, повезло больше других: его прямиком направили обучаться в имперскую Космоакадемию, минуя сиротский приют. Только вот, окончив её, он стал не командиром имперцев, а пиратом и контрабандистом, обосновавшись со своим кораблём на Тортуге-5, которая по праву гордилась званием вольной планеты. Так что Империя просчиталась, и охота имперцев за Гориславом Романовым и его «Ястребком» стала ещё яростнее, когда спустя тринадцать лет он снова ненадолго вернулся на сгоревшую Русь, чтобы самому найти и забрать на Тортугу всех, кто там ещё остался. Вольная Тортуга приняла новое поколение русичей под своё щедрое солнце.

Но на Руси всё ещё оставались люди, не пожелавшие её покинуть. И подружившиеся с ними драконы.

Разумные, как оказалось, драконы.

Эта птица-нептица, прилетевшая к нему, чем-то была похожа на дракона, осенило вдруг Горислава. Только вот чем?

Он поднялся, прошёл к окну по тёплым половицам, ещё хранившим лёгкий запах смолы. Гостевой дом русичей в их новом поселении на морском берегу Тортуги был построен, как и все общинные дома, из настоящего леса, благо лесов тут хватало. Горислав и сам в охотку вместе со своим штурманом Янисом, бывшим бароном Озолиньшем, работал на здешней лесопилке. Вот и сейчас они заночевали в гостевом доме после целого дня, проведённого за отладкой сервов. Для Горислава оказаться в поселении русичей было всё равно что на родине побывать.

Может, поэтому мама ему и приснилась?

Или сон принесла странная птица-нептица?

Он раздвинул плещущиеся на ветру занавески, задумчиво провёл пальцами по уже нагревшемуся от солнца жестяному карнизу, поднял голову. В прозрачном небе чёрными стремительными стрелами носились стрижи. Эти птицы мало отличались от тех, что жили на Старой Земле или когда-то на Руси — до уничтожения планеты. Их ликующие тонкие крики пронзали воздух.

Странной зелёно-золотой нептицы он не увидел и не услышал.

Чёрт. Это было глупо, но в сердце у него затлела тревога, а своему чутью он привык доверять, как и весь экипаж «Ястребка», считавший, что их капитану ворожит сама госпожа Удача.

Госпожа Удача, в каком бы облике она ни представала перед ним: строгой ли красавицей в расшитом золотом платье или трюмной замарашкой в заляпанном комбинезоне, — всегда была на его стороне.

Всегда.

Горислав взъерошил пятернёй русые вихры и, чуть усмехнувшись, уселся в оконном проёме. А потом вскочил и, легко переступая босыми ногами и цепляясь за точёные балясины окна, как был, в одном исподнем, оказался в следующем проёме. Окно здесь тоже было распахнуто настежь, ветер трепал занавески, а на постели в глубине комнаты безмятежно дрых его белобрысый ехидный штурманец Янис Озолиньш. Тихо дрых, не сопел, не храпел.

Староста поселения Русичей Фрол Устюгов, как подозревал Горислав, велел выстроить гостевой дом специально, чтобы ни в чём гостей не ограничивать. Хотят пить, курить и предаваться тому, чему под крышей общинного семейного дома места не было, — на здоровьичко, ну. Фрол был мужиком великого ума.

Но Горислав с Янисом такой вот щедростью старались не злоупотреблять, вели себя степенно, прилично, спали раздельно, вот как сейчас.

Театрально эффектного появления не получилось: капитан зацепился ногой за карниз, охнул, чертыхнулся и ссыпался на пол, едва не оборвав занавеску. Штурман, конечно, тотчас подскочил и даже спросонок руку под подушку сунул — неужто с бластером улёгся? Что за дела?

Горислав ухмыльнулся и объявил, всё ещё сидя на полу:

— Доброе утро, Королева. Это я.

Старое кадетское прозвище само сорвалось с языка. Учились-то они вместе, вместе дрались и враждовали. Только Горислав окончил Академию первым на курсе, а Янис, к его великой досаде, вторым.

С тех пор много воды утекло. И крови — прежде чем Янис пришёл на «Ястребок», став его штурманом и уйдя в отставку с поста командира имперской космоэскадрильи, чтобы только быть рядом с Гориславом.

— Да неужели? — он саркастически вздёрнул брови, машинально приглаживая свои светлые лохмы. — Тут вообще-то дверь есть, не заметил?

— Так интереснее, ну, — Горислав поднялся, потёр ушибленную задницу, прошлёпал к тумбочке, где красовался фаянсовый синий кувшин с квасом. И отхлебнул прямо из горлышка, озорно косясь при этом на Яниса. Знал, что штурман терпеть эдакого не может.

Тот снова вскинул брови, но выговаривать за антигигиену не стал, спросил ехидно:

— Сон, что ли, нехороший приснился?

— В точку, — серьёзно подтвердил Горислав, ставя кувшин обратно на тумбочку. — Птица, она же не птица, прилетала. На карнизе сидела. А потом раз — и сгинула.

— Это как понимать? — Янис нахмурился.

Горислав пожал плечами и пояснил, как мог:

— Крылья, клюв… но что-то в ней было не птичье. Зелёная с золотом. И она не улетала никуда. Ну вот так, чтобы вспорхнуть и взмыть. Просто как цифрограма растаяла.

Он сел на край постели и снова потёр ладонью лицо. Янис подвинулся, продолжая испытующе на него смотреть:

— Может, цифрограмму кто-то и прислал?

— Чтобы она на окно села, заорала дурниной и пропала? — хмыкнул Горислав. — Нет, тварюшка живая была.

— В стекло не стучала, в комнату не влетала? — быстро спросил Янис.

Настала очередь Горислава скептически вздёрнуть бровь.

— От Петровича суеверий набрался? Стыдоба, — укорил он, имея в виду старика кибермеха, когда-то обучавшего Яниса языку русичей. — Нет, не влетала и не стучала. Просто…

Он осёкся. Просто птица-нептица теперь возникла на карнизе у Яниса — на том же месте, где он сам балансировал несколько минут назад. Она наклонила странную вытянутую голову, глянула на них, как показалось обалдевшему Гориславу, насмешливо. И пропала — не успел никто и рта раскрыть.

— Вот, — наконец провозгласил Горислав. — Видал? Сроду таких на Тортуге не водилось. Янка? Ты чего?

Редко когда на бледном невозмутимом лице штурмана появлялось такое изумлённое выражение.

— А ты что, не заметил? — вопросом на вопрос ответил он наконец. — Это и правда не птица. У неё же не перья, а чешуйки! И зрачок вертикальный.

Горислав прикусил губу. Точно. Он взглянул Янису в глаза и дрогнувшим голосом вымолвил:

— Когда она первый раз прилетела, я мамин голос слышал. Она оттуда, нептица эта. Из Нового Российска.

* * *

Они не переставали спорить даже в катере, направлявшемся к «Ястребку». Сперва, конечно, навестили старосту.

Фрол уже поднялся, он вообще вставал с рассветом и сейчас собирался в залив, проверять сети. Сервы довольно сноровисто управлялись с рыбацкими обязанностями на судёнышках, вышедших в море с вечера, но людской пригляд всё равно был нужен.

Под ногами у старосты вертелись два чёрных шестилапых щенка, подаренных русичам Василисой, хозяйкой известной на всю Тортугу-5 харчевни «Чёртова дюжина». Да какие там щенки — здоровенные лбы, в папу-террибля с планеты Зима.

Выслушав рассказ Горислава про птицу-нептицу, Фрол потеребил короткую русую бороду, покашлял и наконец сдержанно проговорил:

— Мы последим. Но мне сдаётся, ты прав, командир. На Руси твоя нептица вывелась.

Достучаться до Руси, где ещё оставалась горстка поселенцев во главе с командиршей Надеждой Воронцовой, на таком расстоянии не было никакой возможности. Только если вылететь с Тортуги и подобраться поближе в подпространственном Прыжке.

— Ничего подобного, — в очередной раз с досадой возразил Янис. — Это местная фауна или приблудилась откуда-то. Из какого-нибудь цирка сбежала. Ни одно живое существо…

— Не перемахнёт расстояние, какого и связь не осиливает, — спокойно закончил за него Горислав. — Но на Руси…

— Всяко может быть, — пожал могучими плечами Фрол, с улыбкой глядя на вспыхнувшего от негодования Яниса. — Это же Русь. В общем, будем наблюдать, командир. Мы и так во все глаза вокруг смотрим. И эти вот приглядывают, — он ласково потрепал подвернувшегося шестилапого пса по лохматой башке. — Черныш с Найдой. Вы, может, позавтракаете? — спохватился он. — Блинцов со свежей сметанкой? Коровы, сами знаете, свои.

Русичи сразу же, как прибыли на Тортугу, ухватились за разведение местных мелковастых коров, и теперь на их лугу паслось немалое стадо. А ещё лошадки, козы и овцы. Так что хозяйство у них и впрямь было своё, самое что ни на есть натуральное. После жизни в руинах Нового Российска, где питаться приходилось залежалыми армейскими сухпаями и мясом подстреленных мутантов, такое для них было за счастье великое.

Но капитан и штурман в один голос героически от блинов со сметаной отказались и направились к катеру, продолжая спорить вполголоса.

— Драконы могли мутировать. Ты же видел, это почти дракон, только мелкий, — стоял на своём Горислав, отдав катеру приказ задраить шлюз для взлёта. Он как-то сразу прикипел сердцем к загадочной золотисто-зелёной нептице, которая как будто искала именно его.

— Но не за такой короткий срок, — отпарировал Янис. — И потом, ты что, в телепортацию веришь, что ли? Серьёзно? Бабушкины же сказки. Горь?

— Чего? — капитан вопросительно покосился через плечо на озабоченную физиономию своего штурманца.

— Не стоит туда лететь, — вздохнул тот. Намерения капитана почти всегда были ему ясны, как свои пять пальцев. Ну или почти всегда. — Не сейчас. У нас на борту — наследник Империи.

Наследный принц Филипп, без пяти минут император, пока некоронованный, пару месяцев назад напросился на «Ястребок» юнгой и теперь усердно осваивал корабельные премудрости. Пацан оказался хорош, без фанаберий, хоть и со вполне понятным гонором.

«Я бы хотел немного пройти по тому пути, которым прошли вы, капитан Романов, вы, штурман… и… и все вы. Пожалуйста. Мне правда это очень нужно».

Вот что он тогда заявил, обводя отчаянным взглядом хмурые, озадаченные, изумлённые лица собравшихся на «Ястребке» пиратов. Русичей. Бывших космодесантников, бывших каторжан.

— Помню, — кротко отозвался Горислав. — Так вот отчего ты взъюжался. Не егози, а? — он протянул руку, на миг стиснув запястье Яниса. — Подождём. Нептица в другой раз может и с записочкой на шее прилететь, ну.

— Под хвостом, — только и буркнул Янис.

Он хотел добавить ещё что-нибудь столь же ехидное, но тут в рубке прозвучал взволнованный голос «Ястребка»:

— Капитан, докладываю: наш второй катер в связи с техническими неполадками совершил вынужденную посадку в космопорте номер три шестого сектора. Стартовал в десять утра из Дома на мысу и направлялся в космопорт стоянки. На борту находятся юнги Андрей Манучаров, Валентин Филатов и Филипп Сноуден. Доложили, что ищут ремонтников.

— Понял, — невозмутимо отозвался Горислав, закладывая вираж. — Направляемся в космопорт три шестого сектора, глянем, что там у мелюзги стряслось.

На самом корабле практически никого, кроме стармеха Фёдора Петровича, не было. Экипаж, пользуясь возможностью, на время стоянки разбежался кто куда. В основном, конечно, к Василисе в «Чёртову дюжину». Но «Ястребок» за собою присматривал сам.

* * *

Кудрявая зелень моря лесов и лазурная голубизна настоящего моря остались далеко позади. Горислав снизился над разноцветной яркой мешаниной торговых рядов, спокон веку гнездившихся вокруг каждого тортугского космопорта.

Торговцы, ремонтники, наёмники, вербовщики, проститутки, циркачи и иная вольная гоп-компания ожидали тут прибытия кораблей. Жить-то как-то нужно. И зарабатывать. На пиратах — местных уроженцах или бывших каторжанах, на космических туристах с огромных космолайнеров и прочей любопытствующей публике.

Ведь Тортуга-5 никогда не была под властью Империи, входя в Лигу вольных планет, сохранявших нейтралитет даже в эпоху межгалактических войн. Давала приют пиратам и контрабандистам всех мастей, требуя от них лишь свято соблюдать закон: на Тортуге — никаких дрязг и свар. Преступники карались вечной высылкой с планеты, вот и всё.

В общем, в яркой мешанине вокруг космопорта немудрено было затеряться, и капитан не без причины подозревал, что его юнги со второго катера так и сделали. Вернее, двое из юнг. Глупо же всем троим торчать на борту, ожидая окончания ремонта. Приглядывать за процессом, скорее всего, оставили кого-то одного, и Горислав догадывался, кого именно.

Филиппа Сноудена, некоронованного императора всея Империи, вот кого.

— Наши старослужащие наверняка бродят по ярмарке, рты разинув, и деньги тратят, а принца приставили с ремонтом разбираться, — Янис, как всегда, мыслил в одном направлении с Гориславом.

— Вломлю, — лаконично сообщил тот, ювелирно пристраивая катер между двумя величавыми космолайнерами. — Чтоб в другой раз неповадно было новичка с важным делом одного бросать.

Но, как вскоре выяснилось, новичок, приставленный к важному делу, отнюдь не скучал.

Второй катер «Ястребка» Горислав с Янисом нашли в последнем по счёту ангаре рембазы. В прохладном кондиционированном воздухе, пронизанном галогеновыми и солнечными лучами, падавшими из входного проёма, плясали пылинки, тонкое монотонное жужжание сервов-ремонтников сливалось с доносившимся снаружи разноязыким гомоном.

А в кабине самого крупного серва, среди кибермехов обычно именуемого «Доктором», Горислав заметил две склонившиеся друг к другу чернокудрявые головы. Одним из сидящих явно был Филипп, а вторым — наверняка кибермех, отыскивающий неполадки в системах катера. Сидели, болтали там, что ли?

«Доктор» клюнул носом, словно осаженный на всём скаку ретивый конь, и его кабина зависла над вошедшими в ангар капитаном и штурманом «Ястребка». Горислав нетерпеливо махнул сидящим рукой — спускайтесь, мол, — недоумевая, чего это оба там застряли.

Но он враз понял, «чего», когда «Доктор» наконец распластался на замызганных плитах. Полупрозрачный пластиковый колпак кабины откинулся, и вниз спрыгнула, вызывающе сверкая глазами из-под чёрной вороньей чёлки, Демьяна Гаршина, несколько месяцев тому назад изгнанная с «Ястребка». Тогда она сдала информацию о местонахождении капитана и штурмана имперцам. А те быстро подсуетились, послав командира корабля «Драккар», авантюриста из расы вурлей, взять их в плен.

Освободившись, Янис с Гориславом и староста русичей девчонку просто прогнали — не убивать же, в самом деле.

«Вон староста нас в погреб посадил… А я всю жизнь в погребе сижу, в этом мире запертая! Ни денег, ни возможностей, ни счастья, ничего нет и не будет. Живи в помойке, жди, терпи, ковыряйся в земле или с железками, надейся! А я не хочу надеяться, я хочу сейчас!» — вспомнил Горислав злые яростные слова, которые прокричала тогда взахлёб Демьяна.

Он изумлённо уставился на неё, а девчонка вздёрнула острый подбородок с привычным вызовом, не опуская твёрдого взгляда узких карих глаз. Она выглядела так же, как и всегда, только чёрные кудри теперь свободно падали на плечи под тёмно-синим форменным комбезом кибермеханика.

Янис почти неслышно выдохнул:

— Ну и дела.

Да уж, дела ещё те.

— Привет, — сдержанно бросил Горислав, решив не заниматься выяснением отношений.

Хотя на языке тут же завертелось: «Так ты теперь здесь? А хотела миры покорять. Что, имперцы мало заплатили?» Но под недоумённым взглядом выпроставшегося из кабины Филиппа он только и проронил:

— Что с катером? Чините?

— Починили, — так же холодно пояснила Демьяна. — В рулевом управлении были неполадки. Сейчас всё исправлено. Счёт выставлен.

Она сверкнула глазами в сторону продолжавшего стоять столбом принца и вдруг низко, в пояс, поклонилась ему. Мгновенно выпрямилась и удалилась с гордо вскинутой буйной головой, чуть ли не строевым шагом, как на плацу.

— Та-ак… — вполголоса протянул Горислав и перевёл взгляд на принца, чьи яркие глаза расширились, будто готовясь выскочить наружу на стебельках, как глаза барриниосского осьминога. — Остальные красавцы где? Манучаров и Филатов?

Филипп моргнул, словно приходя в себя, вытянулся в струнку и с готовностью доложил:

— Пополняют НЗ катера, капитан.

— А-а, вон что, — насмешливо протянул Горислав. — Похвально, ну. Так мы их пока поищем, а вы, юнга Сноуден, обкатайте посудину в целях проверки. Выясните, всё ли с ней в порядке.

— Демьяна же ска… — заикнулся было принц, но под взглядом Горислава мгновенно закончил: — Есть, капитан!

Горислав и Янис хранили молчание, пока не вышли на залитую солнцем площадку перед ангаром. Позади них раздался низкий гул моторов: Филипп послушно взялся проверять катер.

Горислав заговорил первым:

— Демьяна, значит. Ну-ну. Братовьёв её, Глеба и Олежки, что-то не видно, — он быстро огляделся, — а ведь они наверняка тоже тут, не бросили же её.

— Они целовались, — бесцветным голосом обронил Янис, и Горислав разинул рот:

— Ка-ак?!

— Да не братовья, Романов, — буркнул штурман с кривой усмешкой. — Наш наследник престола с этой оторвой.

— Да понял я, понял! — Горислав остановился. — С чего ты взял?

— Видел. Ты зрение-то проверь, Романов. То чешую на птице не разглядел, то поцелуйчиков наследных.

— Гонишь, — с досадой проворчал Горислав. — Сам гляделки-то проверь, у тебя глюки какие-то, Озолиньш, ну. С чего бы им целоваться, он ведь её даже не знал, пришёл уже после того, как мы её выгнали.

Он вопросительно покосился на продолжавшего саркастически скалиться штурманца. Вот же ехидина, так бы и вмазал.

— Они молодые, — продолжал тем временем изгаляться ехидина. — Не чета таким, как мы с тобой, старперам. Кота за хвост не тянут, а берут быка за рога. Русский язык велик и могуч. Знаешь, что такое старпер, Романов? Старый пердун.

Прыснув, он увернулся от разящей длани капитана, выставил перед собой ладони в примирительном жесте и уже серьёзно добавил:

— Девица знает, кто он, судя по всему. В императрицы метит, не иначе. Ну что ты опять глазами хлопаешь, Романов? Наследник престола нанялся юнгой на пиратский корабль, привести после этого оторву-девку без роду-племени в императорский дворец — вполне логично.

— Нашу русскую девку за себя взять — честь для любого голубокровного щеночка, Озолиньш, — свирепо отрезал Горислав, устремляясь вперёд широкими шагами. — Всё, молчи, идём наших дуроломов искать, пока они всё жалованье тут не спустили. НЗ пополняют — неплохо придумали, чертяки.

* * *

Чертяки быстро отыскались возле палатки с фаррагленскими сладостями — и тут же получили от командира порцию заслуженных люлей под горестное оханье торговца, лишившегося покупателей. Они с кислыми минами побрели обратно в ремонтный ангар, откуда им и предстояло отправиться к месту локации «Ястребка» вслед за суровым начальством.

— В общем, с нашим наследничком придётся всерьёз поговорить, — отдав катеру команду на взлёт, вздохнул Горислав. — Глаза ему, так сказать, пошире открыть на то, с кем он так страстно лобызался.

— Не поверит, — тут же безапелляционно перебил его Янис. — Если действительно влюблён — не поверит.

— Когда это он влюбиться успел, за те три часа, что они там валандались, что ли? — пробурчал Горислав себе под нос. — Лучше опять помолчи, штурман, — предостерёг он, заметив, что Янис собирается ввернуть что-то нелицеприятное. — Вот так, ну.

— Хорошо ещё, что катер самый обычный у неё в руках побывал, а не из тех, что мы нейроматрицей оснастили, — только и проговорил тот.

Нейроматрицу, хранящую личность «Ястребка» — то есть её создательницы, малышки Арлен, — кибермехи корабля поставили не во все его катера, так же, как и продавали не кому попало, а особо проверенным пиратским капитанам вроде Лорсы Бороды, Катерины Сидоровой или Пинкуса Ноги. Янис точно знал, что Империя не успокоится, пока не заполучит этот секрет, потому и подсылает на корабль шпионов вроде Демьяны, которую разоблачил сам «Ястребок».

Но вот теперь вся Империя в лице будущего наследника Филиппа была у них на борту, да ещё и стакнувшись с Демьяной!

— Ёкарный бабай, интересно девки пляшут, — подвёл итог малоприятным размышлениям Горислав и крепко потёр ладонью макушку. — Ястребок?

— Здесь, капитан, — немедля отозвался в динамиках мальчишеский голос корабля. Голос погибшей Арлен.

— А ну-ка, выясни, легально ли работают на рембазе третьего космопорта братья Пантюхины и Демьяна Гаршина, пропади она пропадом. Я идиот, — честно признался он, поворачиваясь к Янису. — Надо было отслеживать их перемещения, едва они от нас убрались.

— Мы оба идиоты в таком случае, расслабься, Романов, — лаконично успокоил его штурман, невесело усмехнувшись. — Но лучше поздно, чем никогда.

* * *

До того, как оба катера пристыковались к «Ястребку», Горислав уже знал, что Демьяна со сводными братьями нанялась на ремонтную базу практически сразу же после того, как староста Фрол отправил их восвояси из поселения русичей. Естественно, информация о том, не связывалась ли она снова с имперцами или их наёмниками-вурлями, нигде не проходила.

Всё это Горислав вкратце и сообщил побледневшему принцу Филиппу, вызвав его в рубку «Ястребка».

— Именно она сдала штурмана, Грачика и меня вурлям. По распоряжению имперцев те нас захватили, продали им, — бесстрастно закончил Горислав, — а вы освободили, ваше величество. Тогда мы с вами и познакомились, как вы помните.

Филипп машинально провёл языком по обветренным губам и ровным голосом отозвался:

— Я ещё не император, капитан, я всего лишь принц и ваш юнга. Так что не стоит меня титуловать подобным образом.

Горислав молча кивнул, принимая поправку, а Филипп так же ровно продолжал, напомнив ему этой сдержанностью застывшего позади барона Озолиньша, Янку:

— Я ещё не присягал Империи, но я уже присягнул вам, — в его глазах будто взметнулось тёмное пламя. — Я присягнул «Ястребку». И я никогда никому его не выдам, никому… если вы сами не прикажете мне сделать это. «Ястребок» — не корабль, он… он мой друг, — голос его чуть заметно дрогнул.

Парень выловил из услышанного самую суть. Горислав только крякнул. А потом проворчал:

— Много пафоса, юнга Сноуден. Идите, работайте. Вы сказали, я услышал.

— Есть, капитан, — Филипп вмиг ожил, превратившись из ледяной статуи в обычного мальчишку, сверкнул глазищами и исчез за отъехавшей в сторону дверью рубки.

Горислав устало опустился в своё кресло и хмуро заметил, покосившись на Яниса:

— Он ни слова про девчонку не сказал. Вообще никак не отреагировал. Любовь, тоже мне.

— А о любви, если это любовь, не болтают. В нос её никому не суют. Тем более при таких… смутных обстоятельствах. Её скрывают, — с расстановкой ответил Янис.

Горислав смущённо хмыкнул, мгновенно вспомнив, сколько лет штурман молчал о собственной любви, но тут же с досадой оглянулся на вновь замаячившую у полураскрытой двери фигуру:

— Кого опять чёрт несёт?

На пороге застыл Грачик Сарьян, бывший циркач и бывшая звезда борделя, а ныне помощник кибермеха Петровича, — застыл с самым трагическим выражением на смуглой остроносой физиомордии.

— Чего тебе? — сумрачно поинтересовался капитан.

— Какая ещё девчонка? Какая любовь? У кого? У Филиппа? — осведомился Грачик дрожащим полушёпотом, готовый, кажется, заламывать руки и биться головой о переборку. Уголки его пухлых губ опустились, превратив выразительное мальчишеское лицо в маску античной трагедии.

— Гос-споди, твоя воля, — тоскливо пробормотал Горислав. — Ещё этого не хватало. Ну, девчонка на рембазе Сноудена клеила. Та самая, что нас тогда вурлям заложила, чтобы те имперцам сдали. Демьянка Гаршина, ну. А что с тобой такое, я не понял? Тебе-то что за дело? Попробовал бы ты мне тут принца клеить, я бы тебе ноги вырвал и щепки вставил, деятель, — он угрожающе приподнялся с кресла. — Так что завязывай со своими мудовыми рыданьями и ступай в техотсек.

— Любовь зла, — с вызовом изрёк Грачик, но осторожно попятился.

— Вот именно, — прерывающимся от сдерживаемого смеха голосом подтвердил Янис. — Иди уже, пока цел.

И, едва дверь вернулась на место, капитан со штурманом бессердечно заржали. Но тут снова раздался звук отъехавшей двери.

— Да что за… — Горислав всё-таки в сердцах поднялся.

— Между прочим, у меня всё серьёзно! — торжественно объявил Грачик, просунув в рубку лохматую башку, прежде чем развернуться и дать стрекача по коридору.

Последнее и самое веское слово всё-таки осталось за ним.

Янис снова зашёлся от смеха, а Горислав пробормотал:

— Как говорится, о бойцах судят по самому слабому звену. А это у нас теперь не вот этот вот прохиндей, а представитель императорской фамилии. Круто, штурман, ну. Слушай, может, до «Дюжины» сгоняем поужинать, заодно и заночуем? — он вопросительно поднял бровь.

Швабра, известная на всю Тортугу-5 косматая шестилапая псина, супруга свирепого террибля и мамаша выводка здоровенных щеночков, согласно гавкнула, выбираясь из-под кресла Яниса. У них с терриблем был гостевой брак — охраняла она по-прежнему «Ястребок» с хозяином-штурманом, но наведаться в «Дюжину» всегда была не прочь.

— Ишь, разохотилась, — с улыбкой констатировал Горислав, но Швабра тут же гавкнула уже предупреждающе, навострив мохнатые уши.

А «Ястребок» бесстрастно сообщил из динамиков:

— У нас посетитель, капитан. Стоит у шлюза, просит встречи с вами.

— День заканчивается под девизом «Кого там чёрт несёт», — весело прокомментировал Янис и тоже поднялся, мгновенно вспомнив, как когда-то сам стоял тут, словно неприкаянный, дожидаясь решения капитана.

Швабра деловито потрусила впереди них.

* * *

Чёрт принёс к «Ястребку» не кого-нибудь, а капитана «Драккара», корабля вурлей, по имени Ант.

Этот здоровенный, с наголо бритым черепом, татуированный подонок сперва захватил в плен Грачика, с удовольствием над ним поизмывался, а потом, как на живца, поймал в свою сеть Горислава и Яниса. Поймал, сдал имперцам, но при этом разомкнул им наручники, чтобы пленники смогли сбежать.

«Советую вам не заноситься, господин пират».

«Сам-то не заносись, лейтенант».

Имперский лейтенант совершил непоправимую ошибку, задев самолюбие вурля и оставив его с пленниками у себя за спиной. В том-то и состояла беда Империи — в чрезмерной заносчивости.

«Непростой всё-таки мерзавец», — угрюмо подумал Горислав, стоя у трапа и сверху разглядывая дублёную рожу вурля, украшенную шрамами и блестящими железяками, продетыми сквозь кожу. Янис вдруг ткнул капитана локтем, и тот, не оборачиваясь, краем глаза заметил какое-то движение сбоку. Это снова оказался вездесущий Грачик, чьё смуглое лицо при виде вурля враз стало пепельно-серым.

Вот уж кому не стоило здесь находиться.

Горислав снова посмотрел на Анта и холодно осведомился:

— Чего надо?

Тот чуть помедлил с ответом.

— Люди болтают, что ты какую-то штуку изобрёл, капитан, — наконец вымолвил он. — Глушилку, чтобы, значится, радары не засекали. Шапку-невидимку. Из-за которой вас имперцы тогда и сцапали.

Его щербатая улыбка была явно вымученной.

— И что с того? — Горислав поднял брови с деланным недоумением.

— Хочу, чтобы ты мне её продал, — напрямик выпалил вурль.

— А залупу конскую на воротник не хочешь? — ласково осведомился Горислав под злорадное фырканье Грачика. Того явно сразу попустило. — Могу обеспечить, ну. Проваливай.

— Я же вам сбежать помог, — безнадёжно напомнил Ант, уже без улыбки.

— Великодушный ты, гад, не могу, аж плачу, — Горислав невольно сжал кулаки. Швабра у его ноги утробно заворчала, чуя настроение собравшихся. — Чего сам припёрся, я тебя и по коммуникатору послал бы.

— Догадайся, ты ж догадливый, — вурль снова невесело, по-волчьи, осклабился, и Горислав не утерпел. Стереть эту наглую ухмылочку с татуированной рожи захотелось так, что кулаки зачесались. Что он и сделал, махом спрыгнув вниз, минуя трап. Но вурль даже не отстранился, лишь чуть отвернулся, чтобы первый разящий удар Горислава пришёлся в скулу. Но за первым последовал второй и третий.

— Бей ещё, ежели полегчает, — невнятно пробурчал он, сидя на пластобетоне, и сплюнул наземь кровь и выбитый клык.

— Ага, ты мне ещё чего-нибудь посоветуй, ну, — Горислав подул на разбитые костяшки и потряс рукой.

Но этот мудак, продолжавший смотреть на него снизу вверх одним глазом — второй заплывал багровым кровоподтёком, — оказался прав. Капитан действительно остыл. Однако обсуждать что-либо с вурлем больше не желал.

— Проваливай, — устало повторил он и взбежал по трапу обратно на корабль. — Ястребок, задрай шлюз, а то снаружи каким-то дерьмом воняет.

— Заплачу вдвое больше любой цены, которую ты предложишь, — крикнул ему вслед вурль. Он так и не поднялся, продолжал сидеть, упираясь руками в пластобетон.

— Что-то я устал, — пожаловался Горислав Янису и Грачику, продолжавшим беспокойно взирать на него. — Надо в медотсек за антисептиком зайти, а то ещё заразу какую-никакую подцеплю, мало ли, — он снова машинально подул на ободранные костяшки пальцев. — Ястребок, найди всё, что можешь, про этого Анта, будь он трижды неладен.

«Давно надо было это сделать, — сокрушённо подумал он. — Ещё один косяк. Всё не до того было, блядь».

Уже через несколько минут «Ястребок» доложил, что корабль «Драккар» капитана Анта Смоура был построен и оснащён на верфях разбойничьей планеты вурлей с непроизносимым названием. В остальном секторе Галактики её именовали просто — Сатана. Промышлял Ант Смоур угоном пассажирских лайнеров, захватом заложников, работорговлей, контрабандой. По совокупности преступлений отбывал срок на планете-каторге Вандея-10, откуда ухитрился сбежать три года тому назад.

— Красавчик, ну, — машинально пробормотал Горислав. Самого его госпожа Удача от каторжной участи пока оберегала.

— Кэп, — тревожно позвал вдруг Грачик, и он нетерпеливо обернулся. Парень уже не выглядел таким потерянным, как несколько минут назад, до мордобоя, но без привычной залихватской улыбки казался повзрослевшим на десяток лет. — Кэп, продай ему, что просит.

Горислав моргнул, не веря собственным ушам.

— Че-го? Да ты опупел, босяк, — растерянно проговорил он наконец. — Чтобы ему удобнее было рабами торговать, что ли? Чего ты мелешь, шаромыжник? Он же тебя мордовал, как хотел.

Грачик упрямо наклонил кудлатую башку:

— Чтобы «Ястребок» не давал ему рабами торговать — вот для чего, — в его ломком голосе прозвучала глубокая убеждённость. — «Ястребок» же всё может. А глушилка ведь без его нейроматрицы не работает. Ты поставишь ему нейроматрицу вместе с глушилкой. Только Ант… вурль про это ничего не знает.

Парень явно был не в себе.

— Грачик, — мягко сказал Горислав, беря его за худое плечо, и даже слегка встряхнул. — Окстись, пацан. Он же просто… шишколобый гнидодав, это раз. Имперцы гоняются за нами с планеты на планету, чтобы забрать у нас корабль со всеми секретами, это два. Ты что же, считаешь, что этот сраный Ант не помчится к ним в первую же секунду после того, как мы оборудуем его корыто нейроматрицей и глушилкой?

— Не помчится. Имперцы — ему такие же враги, как и нам, — без всяких раздумий отозвался Грачик, уставившись Гориславу в лицо чёрными отчаянными глазищами. — Он не сдаст. Он считает, что это его единственный шанс перестать… перестать быть тем, кто он сейчас есть. Понимаешь, кэп?

Горислав ни черта не понимал. Он чуть было не ляпнул, что Грачик слишком хорошо думает об этом подонке, но проронил только:

— Свинья грязь всегда найдёт. Не верю я этому уроду ни на грош. Иди уже, отдохни.

Он проводил взглядом тощую угловатую фигуру Грачика и устало повернулся к упорно молчащему Янису:

— Штурман?

От всех этих драматических игрищ ему даже к Василисе в кабак идти расхотелось.

— Ты в медотсек собирался, — деревянным голосом напомнил тот, и от этого голоса Гориславу совсем поплохело.

— Я-то пойду, — медленно проговорил он, — но ты-то чего заходишься, Королева?

Тот, не отвечая, нетерпеливо мотнул головой в сторону медотсека и только там, в этом белом стерильном царстве, когда-то заботливо оборудованном для них хирургом от Бога Лорой Караваевой, тяжело промолвил:

— Я уже устал констатировать, что мы с тобой идиоты, Романов. Ну ладно ты, это твоя фишка — никогда не думать дальше чем на шаг вперёд, но я-то, твой чёртов голос разума… — Он вымученно усмехнулся, нажимая на плечо Горислава и заставляя того сесть на пластиковый стул.

Крохотный медсерв, повинуясь его команде, сосредоточенно зажужжал над повреждёнными пальцами капитана.

— Поясни, — коротко промолвил тот, нахмурив брови.

Этот дурацкий день заканчивался так же, как начинался — непонятно и тревожно. И Янка туда же! Ещё и с наездом, что он-де не продумывает стратегию дольше, чем на шаг вперёд. Стратег хренов.

Это был их старый-старый спор, ещё со времён учёбы в Космоакадемии. Стратег и тактик, ну.

Горислав невольно хмыкнул, глядя в хмурое расстроенное лицо штурмана. Пожалуй, он знал, что тот собирается ему сейчас предъявить. И обречённо представлял, как взовьётся Озолиньш после его объяснений. Наверняка и в морду ему с кулаками полезет, как он сам — к вурлю. Да, точно полезет, таковский.

— Давай, говори ну — нетерпеливо повторил Горислав.

И Янис заговорил, уставившись на него так же смятенно, как давеча — Грачик:

— Мы уже поставили нейроматрицу и глушилку заодно — кому? Ну да, самым проверенным из наших. И они пришли к нам на помощь, когда нас имперцы на крючок посадили, помнишь?

Горислав помнил, ещё бы. Всех и каждого.

Суровый Лорса Борода и его «Чаборз». Одноногий Пинкус Нога со своим «Сторожевым». «Гроза» Свистуна Дейзи Нейла — настоящая гроза Империи. «Гайда» раздолбая Стёпки Креста и «Перун» его закадычного другана Тёмы Дёгтя. «Джоконда» вертлявого молокососа Робертино Тотти. Йоуко Ярвинен, сумевший уцелеть на каторжных рудниках Вандеи-9, и его верная «Финка». Считавший себя потомком вождей невозмутимый Анункасан Зи со своим «Татанкой». Горо Кобаяси с изящной свирепой «Сакурой». Развесёлый Макар Соломин и его «Ферзь». И Катерина Сидорова на «Сучьем вымени», иного названия сложно было ожидать от бывшей хозяйки кочевого борделя.

— Двенадцать, — коротко резюмировал Горислав. — Как двенадцать апостолов. Янк… — Он машинально покусал губы, прежде чем убеждённо сказать: — У «Ястребка» всё под контролем, ты же знаешь, ну.

— Не нукай, Романов, не запряг, — штурман не давал сбить себя с толку, его синие глаза сердито блеснули. — Плюс наши два оснащённых нейроматрицами катера. Знаю я, что у «Ястребка» всё под контролем. Но кто контролирует его самого? Стой, — он вскинул руку. — Я бы на твоём месте сейчас к пацану… к «Ястребку» не взывал, — предупредил он холодно, увидев, что Горислав собирается что-то сказать. — Ответь сам, а то привык за него, чуть что, прятаться. И я тоже привык, согласен.

А ещё это был вечер нарезанной в капусту правды-матки, вот что, невесело подумал Горислав.

— А кто контролирует меня? Тебя? — он поднялся со стула и аккуратно стряхнул с руки шлёпнувшегося на стол медсерва, принимаясь привычно мерить медблок широкими шагами. — Мы тут все на равных, Королева, не находишь?

— Ага. Только одни равнее других, — едко отозвался Янис, едко, но с такой печалью, что у Горислава больно защемило сердце. — Потому что мы-то с тобой куда свободней нашего «Ястребка». У него есть свобода воли, но нет свободы передвижения. Он не распоряжается собой до такой степени, как мы. Мы-то с тобой в плену могли хотя бы себе башки об стену расколотить. Так вот, что мы — и он — будем делать, если «Ястребком» или любым из его двенадцати, как ты выразился, апостолов всё-таки завладеет враги? Не говорю — Империя. Это могут быть и Разрушители, и какие-нибудь ещё помешанные ублюдки, решившие стать властителями миров. Типа того же вурля. Наши действия в таком случае, Романов?

Горислав длинно выдохнул. И только потом ответил:

— Борк и Матти, и сам «Ястребок» придумали единственное средство защиты. Как ты говоришь — лучше поздно, чем никогда. Собирались ставить на днях.

Друзья Арлен, такие же дети-мутанты, как она сама, жили в Доме на мысу, построенном для них Гориславом, и постоянно модифицировали «Ястребок», ставший для них кем-то вроде их погибшей подруги.

— Так что ты в точку попал, Янка, — Горислав устало выдохнул. — И то, что они придумали, тебе не понравится — так же, как не нравится мне. Но ничего не поделаешь. Свобода воли, как сам опять же толкуешь, ну.

Он прислонился спиной к матовой переборке, неотрывно глядя на Яниса. Тот побледнел так, что на переносице проступили всегда незаметные веснушки.

— Только не говори мне, что… — начал он и осекся.

— Я потому и не говорил, — тяжело подтвердил Горислав, мгновенно сообразив, что тот всё понял сразу. А что тут было не понять? — Чтоб ты не заходился. Но «Ястребок» имеет на это право, как каждый из нас. Когда нет выхода.

— Выход есть всегда! — выкрикнул Янис, беспомощно сжимая и разжимая кулаки.

— Нет, и ты это прекрасно знаешь, — беспощадно отрезал Горислав. — Посмотри, как добрый боженька с Арлен обошёлся, с Матти и Борком. Она у Лоры в подвале в криокапсуле мёртвая лежит, друзья её — мутанты, навеки изуродованные. Можно взывать хоть к кому, но бывает, что никто не поможет. И останется только расколотить себе башку об стену.

— О чём вы, капитан? — донеслось до них от двери медотсека, бесшумно отъехавшей в сторону.

Они молниеносно обернулись: принц Филипп стоял там, тонкий и высокий, в своём заношенном, но аккуратном комбезе механика. И смотрел так повелительно, словно находился в парадной зале имперского дворца с короной на голове и мантией на плечах.

Горислав знал, что имеет полное право послать его высочество ко всем чертям с его вопросами, но язык не повернулся. Он ответил начистоту:

— Последняя граната должна быть у каждого. И у «Ястребка» тоже. Он уничтожит свою личность одним импульсом, если не будет иного выхода. Станет просто обычным «умным кораблём», вот и всё. Одним из сотен тысяч. Таким, как все. И то же самое он сможет сделать со всеми четырнадцатью существующими в его распоряжении нейроматрицами Арлен.

— Да вы с ума сошли, — почти всхлипнул Филипп, обводя всех отчаянным взглядом. За его спиной маячили, потихоньку просачиваясь в медблок, Грачик, Валёк Филатов и Дюха Манучаров. Они всё слышали — такие же бледные, как Филипп и Янис, поникшие, с растерянными глазами.

— Ястребок, скажи им уже, — негромко велел Горислав, обращаясь к кораблю, который всё это время молчал как убитый.

— Это и правда единственный выход из острокритической ситуации, — мягко пояснил корабль.

— Но тогда Арлен умрёт, — безнадёжно выдохнул Янис, глядя Гориславу в глаза. — Понимаете? Она умрёт навсегда.

Арлен, отдавшая «Ястребку» свой разум и душу, не пережившая тяжелейших мутационных изменений организма, лежала в госпитале у Лоры Караваевой, забывшись зачарованным сном. Вечным сном.

— Борк и Матти оставят резервные копии, — так же мягко пояснил корабль. — Не волнуйтесь, штурман.

Общий вздох облегчения пронёсся по медблоку, как ветер. Ребячьи физиономии расцвели улыбками. Горислав откровенно прыснул. А Янис крепко навернул себя кулаком по лбу, а потом наклонился к уху капитана и сообщил свирепым полушёпотом:

— Убью, гад ты ползучий. Всю кровь свернул.

Отлично барон Озолиньш выучил русский, ну. Просто как второй родной.

Горислав невинно похлопал ресницами и так же тихо отозвался:

— Авось не убьёшь, Королева.

Часть 2.

«Слава моя, слава — звонкое ярмо,
Сочная канава, зоркое бельмо,
Траурная пена, копоть воронья.
Если будет смена — отдохну и я.
Поздняя усталость на твое плечо,
Сколько нам осталось, сколько нам еще?
Сколько нам простора, сколько седины,
Сколько нам позора, сколько нам вины…»
(Старинная русская песня)

Конечно, ни в какой кабак к Василисе они не отправились. Они снова уселись в катер и полетели в Дом на мысу, чтобы привезти на «Ястребок» Матти с Борком.

Прежде чем явиться туда, Горислав заручился согласием суровой Марьи Киевны, которая правила приютом на мысу, будто царица, строгая и справедливая. Теперь там жили не только мутантята с угнанного Гориславом восемь лет назад имперского беспилотника, но и самые обычные ребята, успевшие с ними подружиться. Четвёрка подростков-русичей, бывших разведчиков, например, кочевавшая между своим прибрежным поселением и Домом на мысу. Они тоже срочно понадобились Гориславу. Потому что именно он не так давно привёз их вместе с остальными русичами из руин Нового Российска.

Значит, загадочная нептица могла явиться и к ним, что бы там ни твердил упрямый Янис Озолиньш.

Первые колкие звёзды уже вспыхнули на сиреневом небосклоне, когда катер снизился над мысом, выступавшим в море подобно гигантскому, зелёному, курчавому медведю. Доброму медведю, давшему приют десяткам спасённых детей. Горислав счастливо вздохнул, выходя из катера на пятачок крохотного дальнего космодрома. На сей раз он не стал приземляться на посадочной площадке возле самого дома, чтобы не будоражить готовящуюся ко сну малышню.

Он посмотрел на задумчивое усталое лицо своего штурмана, шедшего рядом. И, нарушив тягостное молчание, повисшее между ними, виновато попросил:

— Не злись, Янка. Они взяли с меня слово не болтать, пока не закончат.

— Угу. И ещё чтобы я, цветочек эдакий полевой, не расстраивался раньше времени, понятно, — едко добавил Янис и поглядел вниз, на преданную Швабру, увязавшуюся за ними. Та бодро перебирала всеми шестью короткими лапами, довольная, что скоро увидит своих любимых мутантят.

— Да не сержусь я, Горь, — добавил он, кладя ладонь на плечо капитана. — Просто грустно. Оттого, что я за тобой вон, как Швабра, бегаю, а ты… то ли позовёшь, то ли нет. То ли расскажешь нужное, то ли нет.

«Хуйню не пори», — хотел сказать Горислав, но вместо этого выпалил, вспыхнув от справедливости его упрёка:

— Прости, Янк. Не повторится.

— Надеюсь, — сварливо откликнулся штурман, переходя на прежний привычный тон, и угадал облегчённый вздох капитана.

Пахло свежескошенной травой, где-то вдали деловито стрекотал серв-садовник, но шум морского прибоя пробивался даже сквозь этот стрёкот. А впереди вырастал особняк с белыми стенами и красной черепичной крышей, Дом на мысу, от которого к морю вела высокая лестница. Её просоленные деревянные ступени были за все эти годы отполированы десятками пар ребячьих ног.

Горислав невольно ускорил шаги, не замечая, что счастливо улыбается. Но это увидел Янис и сам невольно заулыбался. Он знал, как Горислав любит это степное, пряно пахнущее разнотравье — тот же вырос в степи, выжженной потом дотла Разрушителями.

Из-за косогора вынырнул маленький оранжевый флайер и пошёл низко-низко над степью, едва не задевая брюхом высокие метёлки пахучей травы. Из него торчали четыре вихрастые головы: Марьянка, Санёк с Ваньком и Горька Захаров, тёзка Горислава. Бывшие лихие разведчики.

Все четверо, как и капитан «Ястребка», выросли на Руси. Вот только они, в отличие от него, не знали иной Руси, кроме расплавленных, обугленных руин, кроме многоярусных подземных убежищ-складов. И багрового неба, полного драконов, чудовищных и чудесных крылатых созданий.

Флайер завис над прибывшими, потом уселся прямо в траву, и из него со смехом и радостным гиканьем посыпались ребята. Впрочем, когда Горька первым подскочил к капитану, то протянул ладонь для рукопожатия ему и штурману с совершенно серьёзным лицом, как и остальные.

— Вы по делу или так, погостить? — с любопытством осведомилась Марьянка, и Горька сердито толкнул её плечом, чтобы не нарушала торжественный ритуал встречи.

— Мы за Борком и Матти, — пояснил Горислав, пряча улыбку. — И за вами.

Он не стал добавлять, что хотел бы обсудить кое-что важное — они и без того восторженно запрыгали, обнимая ластившуюся к ним Швабру.

— Ладно, тогда летите к катеру, ждите нас там, что ли, мы с Киевной побалакаем, заберём наших мутантят и вернёмся, — рассудил Горислав, но Горька тотчас возразил:

— Не, мы туда пёхом, а Марьянка на флайере — с вами в Дом и обратно со всеми. Борку с Матти тяжело будет до катера своим ходом идти.

Капитан хмуро ругнулся про себя и на себя — мог бы и сам сообразить, остолоп, что мутантятам уже стало трудно бродить по степи, как раньше. Их организмы изнашивались от года к году, а то и от месяца к месяцу.

Точно так же полтора года назад угасла Арлен.

— Понятно, — негромко согласился он, переглянувшись с Янисом. На лицо штурмана будто туча набежала. Тот тоже слишком остро помнил, как это было с Арлен. — Тогда я попрошу Киевну прислать кого-нибудь шустрого к катеру за флайером.

— А костёр жечь будем? — живо выпалила Марьянка.

Горислав посмотрел на неё, нетерпеливо переминавшуюся с ноги на ногу, растрёпанную, востроносую и востроглазую — ну настоящая птица.

Птица-нептица…

— Само собой, — серьёзно ответил он, и девчонка просияла.

…Костёр они разожгли на краю космодрома, неподалёку от гордо высившегося «Ястребка», к которому сперва все шестеро прибывших ребят подбежали поздороваться. Со стармехом Петровичем, с юнгами и с самим «Ястребком». Он-то для них всегда был живым.

Из корабля к костру вывалились все, кроме Петровича, который, судя по всему, собирался коротать вечер наедине с заветной бутылочкой самогонки. Гориславу это не нравилось, но он решил сегодня старика не донимать: всё равно остальной экипаж занимался тем же самым в харчевне у Василисы, пока они с Янисом тут детей выпасали.

Он неслышно хмыкнул, почувствовав на себе пристальный взгляд штурмана. И в очередной раз удивился тому, как ухитряется от него хоть что-то скрывать. Мысли же читал, зараза белобрысая.

Костровой ритуал был полностью соблюдён: сперва от живого огонька занялась мелкая сухая щепа, потом пламя понемногу охватило смолистые дрова, иногда стрелявшие искрами, и золотые отсветы заскользили по сосредоточенным лицам. Матти, Борк, разведчики, юнги, Грачик, капитан со штурманом и Швабра — все расселись вокруг костра кто на чём, и каждый отрешённо смотрел на огонь, думая о своём, что-то вспоминая.

— Технические детали утром обсудим, ну, — прервал почти торжественное молчание Горислав, которому страсть как не хотелось сызнова заводить сейчас тягостный разговор про «последнюю гранату». — Давайте я вам расскажу, какая нептица ко мне прилетала, — он неловко усмехнулся, ероша вихры. — Штурман вон считает, что это чушь, а я хочу знать, что вы думаете, и предупредить на всякий случай.

Он подробно и с подсказками не удержавшегося от них Яниса рассказал о странной птице с драконьей чешуёй вместо перьев и клювом, больше похожим на пасть. Матти, выслушав его, покривился, демонстративно коснувшись ладонью переливчатого гребня на собственной голове.

Его друг Борк, наоборот, походил на огромную кошку с торчащей дыбом рыжеватой шерстью и коротким хвостом.

Им ли говорить о мутациях! Они и были мутантами, подлежавшими уничтожению согласно неписаным законам многих планет, особенно отдалённых, запорожных. Да что там далеко ходить: даже в поселении русичей не одобрялись частые визиты разведчиков в Дом на мысу, где жили «сатанинские отродья».

— Почему вы считаете, что такая мутация невозможна, штурман? — напрямик спросил он Яниса, уставившись на него в упор сощуренными глазами. Их желтовато-зелёная радужка была перечёркнута вертикальной линией зрачка.

Как у давешней птицы, завороженно подумал Горислав.

Янис сдвинул брови и сдержанно ответил:

— Любая мутация возможна. Но капитан решил, что эта птица могла быть послана Русью. Сами знаете — это как минимум один подпространственный Прыжок. Как минимум. Вот такое точно невозможно.

— Если это Русь, то там всё может быть, — подала убеждённый голос Марьянка, и Янис почти застонал от досады:

— И ты туда же! Да что за бред! Извини. Я допускаю быструю мутацию какой-то ветви драконов, но…

— Птиц на Руси после Разрушения не осталось, — перебил его Горислав, но Янис свирепо отмахнулся:

— Да я и не об этом! Твоя нептица в любом случае не могла перемахнуть сюда от Руси. Телепортация — я тебе уже говорил — это даже не бабушкины, а прапрабабушкины сказки.

— Телепортация — это что? — не выдержала Марьянка, и Янис терпеливо пояснил:

— Считается, что способное к ней существо может разложиться на мельчайшие частицы, перенестись куда-то в иное место и там, скажем так, пересобраться.

— Вот здорово было бы! — азартно выпалила девчонка под снисходительное хмыканье остальных ребят. Но все тут же притихли, когда Янис продолжил:

— Но подобные случаи науке до сих пор не известны. А допустить, что живое существо, пусть и мутант, самостоятельно, вне корабля, преодолевает подпространство, ну это действительно бред, Горь. Ну правда же.

Теперь Матти обратил немигающий взор на Горислава, и тот едва удержался, чтобы не поёжиться:

— Ну а почему вы решили, что ваша нептица оттуда, капитан?

Все они выжидательно и тревожно смотрели на него, а принц Филипп — тот даже нижнюю губу закусил, как от боли.

— Услышал мамин голос, когда птица прилетела, — коротко отозвался Горислав и вдруг понял, что почти каждый из сидевших у костра, как и он сам, был сиротой. Он снова подавил невольную дрожь и закончил: — Ну и я это просто чую. Про Русь. Звучит странно, да чего там — глупо, ну, — устало признал он. — Я сперва решил, что приглючилось, но потом и штурман её увидел. Просто вы четверо, — он прямо посмотрел на разведчиков, — вы ведь тоже оттуда. Из Нового Российска. Хочу предупредить — вдруг заметите. Вдруг она ищет кого-то из русичей, не обязательно меня.

— Ловить только не вздумайте, — совершенно серьёзно перебил его Матти, и Борк, сидевший рядом, согласно кивнул. Он явно собирался что-то добавить, но не успел — Швабра, прикорнувшая у ног Яниса, вскочила с коротким отрывистым лаем.

Янис с Гориславом поднялись. Капитан автоматически опустил ладонь на рукоять бластера в кобуре у пояса, и Янис последовал его примеру.

Из темноты выступил вурль: массивный силуэт, угрюмая, татуированная, усаженная стальными гвоздями рожа с привычным острозубым оскалом. И подбитым глазом. Красавчик, ну. Горислав повёл плечом, уже демонстративно расстегнув кобуру.

— Не передумал, кэп? — осклабился Ант, и тот лишь хмуро качнул головой, не удостаивая незваного гостя вербальным ответом.

— Вдвое больше твоей цены заплачу, — напомнил вурль после долгой паузы. — Ты плохо подумал. Подумай ещё.

У Горислава снова отчаянно зачесались кулаки от такой наглости, но он лишь выразительно указал стволом бластера за пределы освещённого костром круга. И коротко приказал, обращаясь к Швабре:

— Дорогая, проводи.

Вурль, всё ещё лыбясь, перевёл горящий взгляд на Грачика, который отчего-то тоже поднялся с места. Слава те господи, подумал Горислав, что хотя бы Филиппу хватило ума не высовываться, не привлекать к себе внимания этого подонка.

Принц всегда старался держаться в тени, хотя никому на Тортуге-5 не пришло бы в голову искать сходство между молокососом-юнгой в замурзанном комбезе и наследником императорского престола. По крайней мере, Горислав горячо на это надеялся.

Вурль неохотно отступил в ночь в сопровождении порыкивающей Швабры. Та косматой грозной тенью неотступно следовала за ним, чуть ли за пятки не хватая. Выпроваживала.

Горислав дождался, когда над посадочной полосой появится яркий след от вспорхнувшего флайера и у костра возникнет довольная своей работой Швабра. И спокойно произнёс, никак явление вурля не обсуждая:

— Слетать бы туда. На Русь. Всё на месте разузнать. Может, им действительно срочно нужна помощь. Может… — он запнулся и запрокинул голову на сверлящий низкий гул.

Возле «Ястребка» снова садился флайер. Но не тот, с корабля вурлей, бронированный, блестящий и чёрный, как огромный жук, только что скрывшийся за горизонтом. А скорлупка поменьше, довольно дряхлая, без опознавательных знаков, тускло освещённая посадочными огнями.

Горислав перевёл усталый взгляд на Яниса:

— Они на наш костёр летят, как мотыльки, не иначе. И это не наши.

— Бывшие наши, — невозмутимо поправил его Янис.

Он был прав. Потому что перед ними, легко выпрыгнув из флайера и гордо выпрямившись, встала Демьяна Гаршина.

С вызывающе вскинутой воронёной головой, в форменном комбезе кибермеха… и с золотисто-зелёной нептицей в тонких руках— её она бережно прижимала к груди, как найденного щенка или котёнка.

— Эт-то ещё что? — потрясённо выдохнул Горислав, не веря собственным глазам, и нерешительно шагнул вперёд.

Боясь спугнуть. Боясь, что всё это снова какой-то сон.

Все остальные тут же повскакали со своих мест, уставившись на таинственную птицу в руках Демьяны во все глаза. А девчонка торжествующе произнесла:

— Вот. Вы, капитан, старосте сказали, что…

Она не договорила. Нептица взъерошила отливавшие золотом крупные зелёные чешуйки на шее и голове, беззвучно раскрыла не то клюв, не то пасть — а в мозгу у Горислава снова прозвучал знакомый родной голос. Мамин голос, который он не чаял услышать:

— Всё хорошо. Горе ты моё. У нас всё хорошо.

И нептица будто растворилась в прохладном вечернем воздухе, пропахшем раскалённым металлом, топливным газом и дымом костра.

Демьяна тонко ахнула и кинулась к Филиппу, который, не раздумывая, обхватил её за узкие плечи.

— Она же была, — растерянно повторяла и повторяла девчонка, прильнув к нему, будто лоза. — Она прилетела! Ко мне.

— Что она тебе сказала? — Горислав тут же очутился рядом, требовательно заглянув в расширившиеся тёмные глаза Демьяны. Сейчас она не врала, не притворялась.

— Батя со мной говорил, — глухо ответила та. — Его ещё на Руси твари растерзали. Он сказал: «Всё хорошо, доча». Он… он меня всегда так называл. Доча.

Она сама сейчас была похожа на птицу — взъерошенную, потерянную. У Горислава на миг дрогнуло сердце.

Но тут Борк выступил вперёд и безапелляционно заявил:

— Телепортация. Сказки там или что, но её исчезновение — это настоящая телепортация.

— Докажи! — азартно вскричал Янис, сверкнув глазами.

— Началось в деревне утро, — пробормотал Горислав, но его никто не услышал, потому что все вокруг самозабвенно орали хором, каждый — своё.

Он посмотрел на Демьянку в объятиях принца и наклонился ближе:

— Не цифрограмма же, нет?

Он знал, что не цифрограмма, но хотел услышать подтверждение от той, кому довелось держать это чудо в руках.

Демьяна протестующе мотнула головой:

— Нет! Она живая. Тёплая. Она… она волшебная.

И это Горислав тоже знал.

Тем временем Янис снова выпалил:

— Докажи! — и ринулся вместе с мутантятами к «Ястребку». — Сейчас спросим кого надо.

Под «кого надо» он, конечно, подразумевал корабль, и все гурьбой кинулись следом.

Горислав крепко взял за локоть устремившуюся туда же Демьяну и по-прежнему негромко и спокойно приказал:

— Стоять.

Она снова вскинула на него растерянные глаза, как и Филипп. Будущий император, наследник короны, юнга его корабля Филипп Сноуден, видимо, решил, что все претензии к Демьяне Гаршиной у кэпа отпали.

— Вон, — коротко и беспощадно закончил Горислав.

Демьяна со всхлипом втянула в себя воздух, умоляюще уставившись, естественно, на Филиппа. А тот, весь напрягшись, так же предсказуемо выпалил:

— Капитан, разрешите ей с нами?

Янис оказался прав — пацан действительно влюбился. Их рассказ о Демьяне не уложился у него в голове. Верней, может быть, и уложился, но где-то совсем в другом отсеке сознания. Наглухо запертом сейчас, когда она стояла перед ним, такая ранимая и беззащитная, и взирала на него с надеждой.

— Не разрешаю, — отрезал Горислав. И добавил, не удержавшись, хотя мог бы и промолчать: — Кто предал однажды, тот предаст и дважды, ну. Пусть отправляется к себе. А вы, юнга Сноуден, — к месту своей службы.

Последние слова он произнёс с расстановкой, подчёркивая каждое из них.

Филипп вспыхнул и едва слышно пробормотал:

— Есть, капитан.

И, в последний раз глянув на Демьянку, побрёл на корабль, в котором уже скрылись все остальные. Даже не торопясь услышать, какую оценку вынесет «Ястребок» рассуждениям Яниса и Борка.

— В императрицы собралась? — ехидно поинтересовался Горислав, дождавшись, пока Филипп скроется из виду, и повернувшись к девчонке. Жалеть её он не собирался. В конце концов, это именно из-за её предательства бедолага Грачик натерпелся в лапах у вурля такого, что не приведи господи. Спасибо, вычухался. Вон даже заступался за мудачину.

Демьяна полоснула по Гориславу злым отчаянным взглядом, но ответила сдержанно, с истинно царским величием:

— Вы имеете полное право так думать, капитан, но вы ошибаетесь.

Развернулась и пошла к своему крохотному флайеру. Потом побежала.

Ревёт, поди, понял Горислав и поморщился. Он терпеть не мог обижать женщин. Но это была не женщина, а какой-то чертёныш в юбке. То есть в форменном комбезе кибермеха, ну.

Он усмехнулся и тоже поспешил к трапу, отдав команду «Ястребку» задраить шлюз на ночь.

— Наши все дома, — устало буркнул он себе под нос. Денёк вышел тот ещё. И вечерок тоже, можно сказать, удался.

* * *

В кают-компании предсказуемо стояло грандиозное оралово. За телепортацию были все, кроме штурмана, даже «Ястребок». Начитались фантастических книжек двадцатого столетия, не иначе.

Поняв расклад, Горислав криво ухмыльнулся, прошёл к столу и постучал по нему ребром ладони. Не сразу, но воцарилась тишина. И на том спасибо.

— Хотел сказать кое-что важное, — невозмутимо объявил он. — Первое. Демьяна сообщила, что нептица была тёплой. Ястребок, выводы?

— Это уже не рептилия, то есть не дракон, — тотчас отозвался корабль.

— Второе: её родина — действительно Русь.

— Либо она просто влезла к вам в мозги. К тебе и к этой Демьяне, — тут же внёс поправку Янис. — Просто тебе хочется так думать.

Вот же зараза упрямая.

Горислав нахмурился, но спорить не стал, просто сказал:

— Я спать. Гуляй, рванина.

— Ура, мы ломим, гнутся шведы, — Янис тоже не собирался продолжать спор, который считал бессмысленным, ведь он всё равно остался при своём мнении.

Горислав знал, что упрямая зараза сейчас придёт к нему в каюту. И не только для того, чтобы доспорить. Обернувшись у двери, он встретился взглядом с Филиппом.

Юнга Сноуден был мрачен и задумчив. И совершенно не замечал, что из угла кают-компании на него отчаянно взирает Грачик.

Вот же где мудовые страдания.

Янис действительно появился в капитанской каюте, но минут через двадцать, когда Горислав уже выходил из душевой, обмотав вокруг бёдер белое махровое полотенце. Бухнулся на койку и, похлопав по ней ладонью, велел штурману:

— Садись давай. Чего галдеть без толку? Ни один из нас не может ничего доказать — предмет спора тю-тю. Улетел. Или телепортировался, ну. — Он с улыбкой посмотрел на досадливо насупившегося штурмана и честно признался: — Но меня попустило.

— Из-за того, что она сказала, будто всё хорошо? — Янис присел на койку.

— Я ведь и тогда, в первый раз, тоже это услышал, — кивнул Горислав. — Понимаешь? Мама сказала, что всё хорошо. Эх ты, Горе. И это она тоже сказала. Нет, не так. Горе ты моё. Чёрт.

Он на миг зажмурился и почувствовал, как на его плечо легла рука Яниса.

— Что ещё Демьянка говорила? — тихо спросил тот.

Горислав посмотрел в тревожные синие глаза своего штурманца.

— Ничего. Я её выпроводил, она на «Ястребок» рвалась, — хмуро пояснил он. — Парень расстроился. Ты был прав, он действительно втюхался по самые уши, ну. Вот же делишки.

— Пускай он лучше расстроится сейчас, чем когда его пассия сдаст его вурлям, — холодно произнёс Янис, и Горислав изогнул бровь:

— Я именно это собирался ему сказать, но понял, что получу в морду от влюблённого дурня, невзирая на субординацию. Я бы тоже за тебя дал в морду кому угодно, Королева. — Он с удовольствием полюбовался медленно расцветающей улыбкой на бледной физиономии штурманца. — Кстати, судя по её словам, Демьянка либо её братовья видятся с Фролом. Придётся с ним поговорить об этом. Ну, короче…

— За парнем надо смотреть, — сумрачно подвёл итог Янис.

Но они недосмотрели.

Часть 3

«Храброе словечко чиркнуло об лед,
Вспыхнуло сердечко, взвился пулемет,
Хлынули дороги, дрогнули мосты.
Погоди немного — отдохнешь и ты…»
(Старинная русская песня)

Принц Филипп, юнга Сноуден, наследник имперского престола, бесследно исчез спустя шесть дней после достопамятных встреч у костра.

К этому времени все новации были внесены в нейроматрицу «Ястребка», а тот, соответственно, распространил их на все свои четырнадцать близнецов: двенадцать пиратских кораблей и два спаскатера.

Думать о том, зачем это может понадобиться, Горислав не хотел. От таких мыслей становилось… сумно.

Но это была страховка. Которая могла пригодиться в самое ближайшее время, чёрт подери всё.

Стояло ясное и свежее, полное птичьего галдежа тортугское утро, когда наступил пиздец. Как говорится, кованым сапогом на горло.

Выяснилось это не сразу. Сперва в дверь капитанской каюты отчаянно заколотил Грачик. И, когда встрёпанный капитан, обмотавшись простынёй, возник на пороге, уныло сообщил, что Филипп, мол, на корабле не ночевал.

— Тебе заняться нечем, кроме как за ним следить? В техотсек отправляйся, деятель. Давай-давай, ну, — с досадой проворчал Горислав, торопливо натягивая штаны. — Ястребок?

— Филипп Сноуден на борту отсутствует, — бесстрастно подтвердил корабль. — Вышел в двадцать три часа тринадцать минут по тортугскому времени, взял флайер.

— Какого рожна я впервые об этом слышу?! — негодующе гаркнул Горислав.

— Виноват, капитан, — убитым полушёпотом сообщил «Ястребок».

Выговаривать ему было поздно, ведь соответствующих инструкций: докладывать капитану обо всех перемещениях принца — корабль не получал.

— Я сам дурак, — уныло пробормотал Горислав, безжалостно треснув себя кулаком по макушке, и вылетел в коридор вслед за Янисом. Тот, как всегда, собрался быстрее него, будто бы спал одетым. — Как думаешь, парень просто у своей красавицы заночевал? — с надеждой выпалил он, догнав штурмана уже возле рубки.

Янис угрюмо покосился на него:

— У красавицы он, может, и заночевал, но проснулся где-нибудь в вонючем трюме. Как мы тогда. А твоя чуйка что подсказывает?

— Что я идиот, — повторил Горислав, усаживаясь за пульт управления и включая коммуникатор. — И принц Филипп тоже, но ему простительно. Он же влюблённый сопляк с играющими гормонами и вылетевшими погулять по этой причине мозгами.

Янис открыл рот, чтобы что-то сказануть: скорее всего, что у его капитана мозги прогуливаются куда чаще вне зависимости от гормонов, но героически промолчал. Тактичный.

— Ястребок, свяжи меня сперва с Фролом Устюговым, потом с Василисой, — коротко распорядился Горислав. И, когда на мониторе коммуникатора возникло озадаченное бородатое лицо Фрола, сдержанно проронил: — Здорово, друг.

— И тебе не хворать, командир, — степенно отозвался староста русичей.

— Демьяну Гаршину или её братьев давно видел? — продолжал Горислав.

Фрол виновато поскрёб бороду пятернёй и честно признался:

— Глеб с Олежкой бывают иногда. Они не такие заядлые, как Демьянка, просто прикрывали её, потому и пускаю. Они теперь втроём на рембазе третьего космопорта работают, знаешь?

— Знаю, — нетерпеливо кивнул капитан.

— Ну вот, приходят новостями перекинуться и нашей провизии купить. Медку там, картохи, сметанки. Настоящая еда у нас, не то что всякие… генные модуляторы. А сестрицу ихнюю ни разу с тех пор, как выгнал, я не видал, вот те крест святой.

— Не божись, грех это, — сердито буркнул Горислав. — Так давно братовья заявлялись?

Фрол наморщил лоб и призадумался:

— Да с неделю как. Точно, с неделю. Случилось что, командир?

— Нептица эта странная не прилетала? — вопросом на вопрос ответил Горислав и, услышав, что нет, второпях попрощался и отключил связь. Не до светских бесед.

Про Филиппа он спрашивать не стал, у того не было обыкновения часто показываться в ветхозаветном селении русичей.

Следом на мониторе появилась Василиса Прохорова. Горислав в очередной раз с восхищением подумал, до чего же она Фролу подходит. Степенная, статная, с перекинутой на высокую грудь пшеничной косой, хозяйка харчевни «Чёртова дюжина» гляделась настоящей царицей.

Он так и сказал:

— Царица моя, Васька, быстро говори, моего охломона Филиппа, юнги, нет у вас случайно?

— А что, пропал? — тотчас забеспокоилась та, сдвинув густые брови. — Нет, не появлялся, зато остальных твоих охламонов сколько угодно. Выгнать?

— Если не буянят, оставь у себя, — хмыкнул Горислав, отключился и снова обратился к «Ястребку»: — Наташа не вернулась?

Наташа Манучарова, мамка Дюхи, бывшая преступница, бывшая каторжанка, а теперь мать-хозяйка «Ястребка», по настоянию Горислава отправилась посмотреть столицу ближайшего департамента, Урсию. Хотя Горислав подозревал, что там она, как обычно, затарится массой полезных приблуд для корабельного быта.

— Нет, капитан, — доложил «Ястребок» и с готовностью добавил: — Предоставить вам список присутствующих и отсутствующих на борту?

Горислав знал, кто на борту: Петрович, Грачик, Валёк и Дюха. Мутантята и четвёрка мелких русичей благополучно вернулись в Дом на мысу, о чём ему уже с вечера сообщила Марья Киевна.

Толку от присутствующих на борту, в общем, было маловато.

Горислав для проформы связался ещё и с Домом на мысу — а вдруг? Но никакого «авдруга» не было, Филипп там тоже не появлялся. Капитан успокоил встревожившуюся Марью Киевну, отключил связь и устало повернулся к Янису:

— Ну что, поехали искать будущую императрицу, чтоб ей кисло стало. А с нею и императора. Может, они никак из койки выбраться не могут?

— Хорошо бы, но вряд ли, — меланхолично откликнулся штурман.

Возле шлюза у спаскатера толокся не кто иной, как помощник кибермеха Грачик Сарьян. Его смуглое лицо тоскливо вытянулось, он беспокойно мерил шагами палубу, мечась туда-сюда, «как задристанный щенок», по меткому выражению той же Наташи.

— Ну чего тебе? — сварливо осведомился Горислав, переглянувшись с Янисом. Он прекрасно понимал, «чего».

— Вы же Фила искать? Возьмите с собой! — выпалил Грачик, переводя полный мольбы взгляд с одного командира на другого. — Я вам пригожусь. И вообще, если он у вурлей, я всё про них знаю.

Пацан мыслил в том же чёртовом направлении.

— Залезай, — коротко велел Горислав, и Грачик тут же расцвёл и полез в катер. Хотя от него ожидалось больше головомороки, чем пользы, но отказать ему было бы слишком жестоко. Бедолага по-настоящему изводился.

А вот Швабру Горислав сперва брать не собирался, хотя та усердно размахивала хвостом. Но вынюхать след принца точно не смогла бы.

Янис решил иначе и скомандовал псине:

— За мной. Может, пригодится, — пояснил он капитану. — Мало ли что.

— И начерта мы из нашего императора всея Галактики чип вынули, — проворчал Горислав, берясь за управление катером. — Сейчас бы точно знали, куда он задевался.

Чип-шпион, про который он толковал, был обнаружен «Ястребком» под правой ключицей принца, а вживлён туда перед его прибытием на Тортугу. Скорее всего, имперской разведкой. О чём Филипп, по своей наивности, разумеется, и не подозревал.

«Это как ошейник, — сказал он тогда с горечью, осознав нелицеприятную правду. — Не может быть, чтобы дядя отдал такой приказ. Он не знал! Кто-то другой приказал».

Горислав в это не шибко-то верил, но только развёл руками. Царственный дядя, годами пребывавший регентом при Филиппе, по его мнению, терять свою власть не хотел. И самым удобным для него было, если бы племянник погиб при случайной стычке «Ястребка» с какими-нибудь мудилами. С теми же вурлями, например.

Вурли. Играл ли Ант сейчас на стороне Империи? Или вёл свою собственную игру? Горислав не сомневался, что пацан у него. Почти не сомневался.

Тогда чип из-под ключицы Филиппа извлекла Лора Караваева, немедля примчавшаяся на Тортугу со своей Арриды. И сейчас чип пребывал не где-нибудь, а на ошейнике Швабры. Пускай пытающиеся отследить принца гады позаморачиваются, так решил Горислав.

Путь до рембазы третьего космопорта казался бесконечным. Грачик вздыхал и ёрзал в запасном кресле, теребил свои буйные кудри, в общем — психовал, но рта не раскрывал, понимая, что командирам не до его переживаний.

Наконец катер лихо скользнул в открытые ворота рембазы, за которыми уже смирно выстроилось в ожидании лечения несколько подобных спаскатеров и флайеров. Горислав, Янис и Грачик торопливо вылезли наружу. Наверху деловито гудел «Доктор», с пчелиным трудолюбием обследуя торчавшего там кверху брюхом бедолагу. Но в кабине виднелась чья-то белобрысая башка — значит, не Демьянка. Кто-то из сводных её братьев.

Горислав резко свистнул и помахал кибермеханику обеими руками: слезай, мол. «Доктор» послушно распластался на полу, и наружу нерешительно действительно выглянул один из близнецов Пантюхиных, Горислав понятия не имел, кто именно.

— Случилось чего, командир? — спросил он, совсем как давеча Фрол. — Поломались, что ли?

— В порядке мы, — лаконично ответил Горислав. — С сестрой твоей хотим поговорить. С Демьяной. Она здесь?

— У себя, спит, ночью была её смена, а нынче — моя, — с некоторой запинкой отозвался белобрысый Глеб либо Олег.

— Давай зови, — безапелляционно распорядился Горислав, готовый, как Грачик, нетерпеливо мерить шагами ангар. Но не к лицу ему это было. Янис тоже стоял спокойно, заложив руки за спину, и якобы внимательно рассматривал ближайший покалеченный флайер. Грачик под взглядом Горислава перестал пританцовывать на месте и тоже притих, хотя какого труда ему это стоило, можно было только догадываться.

Наконец в ангаре появилась Демьяна — спустилась откуда-то по боковой, бесконечно длинной лестнице, громко топая по металлическим ступеням армейскими ботинками. Горислав пристально в неё всмотрелся: девчонка выглядела усталой и подавленной. Расстроенной. Своим новым предательством? Грачик — тот вообще уставился на Демьяну волчонком. Он явно не сомневался, что именно она сдала кому-то Филиппа.

— Поговорить надо, — ровным голосом промолвил Горислав, без церемоний беря её за хрупкий локоть под мешковатым рукавом форменного комбеза. — Не здесь. А ты не отвлекайся, иди, работай, братец, — осадил он подавшегося было вслед за ними Глеба-Олега. — Не украдём небось твоё сокровище, ну.

— Останься тут, Олежка, — велела и Демьяна, просверлив Горислава тёмным злым взглядом.

Значит, Олежка.

Все четверо по очереди влезли в катер, и Горислав задраил шлюз, не обращая больше внимания на то, что творилось снаружи. Сел в кресло и развернулся к Демьянке, застывшей у переборки с гордо вскинутой головой.

— Колись, засранка, кому принца продала, — приказал он, решив сразу взять девчонку на излом. Тактика оказалась верной: её глаза потрясённо распахнулись, наполняясь сперва изумлением, а потом яростью. Она сжала кулачки:

— Рехнулись вы, что ли, капитан?! — она даже задохнулась от возмущения и закашлялась. — Вы что! Я его и не видала с тех пор, как вы меня прогнали!

— Может, и не видала! — немедля выпалил Грачик, подступая к Демьяне с явным намерением хорошенько её встряхнуть. — Просто заманила на свиданку и продала! Сволочь!

— Сам ты! — тут же завелась чертовка, даже не попятившись от его напора и нисколько не испугавшись.

Швабра грозно заворчала.

— Цыть! — прикрикнул на всех Горислав, а Янис поймал Демьянку за плечо. Спросил спокойно, пристально глянув в растерянные злые глаза:

— Но ты ведь его этой ночью здесь ждала, не так ли? Иначе бы он не улетучился с корабля, никому ничего не сказав.

Она как-то сразу поникла, став ещё меньше ростом. Потом снова вскинула голову, сверкнув глазами, полными гневных слёз:

— Ну, ждала, и что? Мы договорились встретиться… вчера вечером. Но он не пришёл. Я думала... думала, это вы его удерживаете! Вы все! — она снова захлебнулась и умолкла, продолжая крепко сжимать смуглые кулачки.

— Может, и врёт, — задумчиво определил Янис, отпуская её, — но что-то не похоже.

— Да конечно врёт! — снова завопил Грачик, пытаясь ухватить девчонку за ворот комбеза. Но та, процедив сквозь зубы смачное мужицкое ругательство, ловко вывернулась и разъярённой кошчонкой кинулась на него, пнув кованым башмаком в лодыжку. Грачик взвыл и запрыгал на одной ноге, тоже пальнув в противницу очередью ругательств.

— Цыть! — вновь гаркнул Горислав, а Янис не без труда растащил соперников в разные стороны. Оба тяжело дышали и прожигали друг друга гневными взглядами. Ну чисто два волчонка.

— Мы его не удерживали, — хладнокровно пояснил Горислав. — Мы вообще не знали, что его нет на борту.

— Я знал, — пропыхтел Грачик, потирая ушибленную лодыжку. — Дура!

— Заткнись, умник, — рявкнул капитан, которому осточертела эта катавасия, затеянная ревнивыми сопляками. — Демьяна! Где ты его ждала? Где он должен был посадить флайер?

— В ангаре, — после паузы неохотно ответила та. — Моя была смена. Мы подумали, если Глеб с Олегом вдруг появятся тут, можно сделать вид, будто он пригнал флай на ремонт.

— Так, — сказал Янис, наклонив голову и не подозревая, что точно копирует манеру капитана рассуждать. Он даже кончик своей короткой косы потеребил. — Минутку. Примем эту версию как рабочую. Вы с Филиппом договариваетесь о встрече, он вылетает сюда, но в ангаре не появляется. За ним проследили? Вряд ли. Кто мог знать, что он полетит сюда? Тот, кто подслушал ваши разговорчики. Подслушал именно тебя, потому что «Ястребок» глушит любую прослушку на борту.

Слезинки всё ещё дрожали у Демьяны на ресницах. Поймав взгляд Яниса, она сердито мазнула рукавом по лицу.

Горислав мгновенно сообразил, куда клонит штурман, и проговорил мягко, чтобы не озлоблять девчонку ещё сильнее, чем это только что сделал остолоп Грачик:

— Слушай, это могло понадобиться только тому, кто знал, что вы как-то связаны. Что у вас, чёрт вас побери, любовь. Выходит, если ты не встречалась с ним после того, как нагрянула к нам с нептицей, то встречалась раньше. Ещё до поцелуйчиков вот тут, в ангаре.

Услыхав про поцелуйчики, Грачик со свистом втянул в себя воздух и в очередной раз пронзил Демьяну ненавидящим взглядом. Но та уже не обращала на него никакого внимания.

— Единственно, считать, что кто-то ещё, кроме нас, там тогда фланировал и тоже видел ваши… гм… ваше общение, — спокойно закончил Янис.

Девчонка помолчала, глядя вниз, на свои скрещённые руки, и наконец заявила, тряхнув всклокоченной чёлкой:

— Да, мы до этого виделись. Трижды. Он прилетал чинить флайер, так мы и познакомились.

— Будто на «Ястребке» нельзя было починить, — с горечью буркнул Грачик. — Как нечего делать.

Демьяна не удостоила его даже взглядом, но тут же вскинула глаза, когда он спросил — как ни странно, уже безо всякой злости:

— Ты же видела корабль вурлей? Такая чёрная бронированная посудина. Называется «Драккар». Он был здесь? Ты же с ними тогда вязалась…

Он не сказал: «Когда нас продавала», но все это будто услышали.

Демьяна сглотнула и сдавленным голосом отозвалась:

— Он меня по коммуникатору нашёл тогда, не знаю как. А шлюпка с этого «Драккара» потом прилетала, да. Этот Ант — страшный, бритый… с татушками и с шайбами по всему черепу. Он нас с Филом видел. Мы… прощались. А я заметила, что он стоит и смотрит на нас. И ухмыляется… — она дёрнула плечом. — У него зубы такие… острые. Как у волка.

Штурман и капитан понимающе переглянулись.

— Это и есть волк, — сипло вымолвил вдруг Грачик. — Настоящий волк.

— Ели-метели, — проворчал капитан, крепко почесав в затылке. — Ладно, Озолиньш, твоя рабочая версия похожа на правду. Но где они его перехватили? В воздухе сняли или когда уже приземлился? Флайера же нигде нет, ну.

— Загнали в спаскатер, — предположил Янис и снова посмотрел на Демьянку: — Ты ничего не слышала?

Та опять помотала низко опущенной головой и глухо выговорила:

— Всё из-за меня.

Тут смолчал даже Грачик, столько в её хрипловатом голосе было боли.

«Действительно влюблена, что ли?» — с удивлением подумал Горислав и решительно предложил:

— Выйдем наружу, пройдёмся вокруг ангара. Может, тут Швабра пригодится.

И пригодилась

* * *

Косматая шестилапая псина целеустремлённо и сосредоточенно, как настоящий следопыт, обогнула ангар по кругу. Дважды. И во второй раз остановилась на том же месте, что и в первый: на некотором, довольно приличном, расстоянии от ангара, где на пластобетонной площадке виднелся едва различимый ровный чёрный круг, будто нарисованный углем.

— Здесь опустился флайер и отсюда же поднялся. Они дали Филиппу вылезти и скрутили. Запихнули обратно и куда-то с ним улетели, — бесстрастно предположил Янис. — Кто? Куда?

— Выйдут на связь, суки, тогда и разберёмся, — хмуро определил Горислав. — А они выйдут. Хотят они заполучить его, как будущего императора, или… что-то с «Ястребка», — он вновь быстро глянул на убито молчащую Демьяну, — они свяжутся с нами в любом случае, ну. Эй ты, воронёнок дурной, — окликнул он девчонку, как когда-то, и вымученно усмехнулся, едва она подняла голову: — Откуда ты узнала, кто он такой?

— Я сперва не знала, — нехотя выдавила та. — Он сам мне сказал.

Горислав скрипнул зубами от досады. Вот же маленький дурак. Похвастаться захотелось? Похвастался.

— На втором свидании? — с улыбкой уточнил Янис.

— Да.

— Ты его величеством случайно не называла? — вмешался Горислав. — Ну или высочеством. Тогда или при последнем разговоре? Никому не болтала про него?

— Вы что?! — возмущённо выкрикнула Демьяна. — Конечно, нет!

— А нептица не прилетала к тебе больше?

Та отрицательно качнула головой.

Всё было ясно. Вернее, неясно, но теперь им оставалось только терпеливо ждать. Кто бы ни похитил принца Филиппа, юнгу Сноудена, они, скорее всего, должны были выйти на связь с «Ястребком».

Ну или, при более хреновом раскладе, сразу с дядей Филиппа, лордом-регентом, которому оставалось пребывать в этой должности до коронации юного императора.

Если это не сработал сам чёртов лорд-регент, мрачно подумал Горислав. Такой вариант тоже нельзя было сбрасывать со счётов.

— Ели-метели, — с беспомощной злостью повторил он, и тут Швабра, всё это время настороженно топорщившая уши, призывно залаяла. Все прислушались.

Сквозь обычный шум космопорта из оставленного ими ангара прорывался озабоченный голос: голос «Ястребка», долетавший из распахнутого шлюза спаскатера. И наконец завибрировал не сработавший почему-то раньше коммуникатор на ремне у Горислава.

— Слушаю, Ястребок, — выдохнул он, сорвав коммуникатор с пояса.

— Ант Смоур, капитан корабля «Драккар», требует связи с вами, — коротко отчитался «Ястребок», и Горислав явственно услышал беспокойство в мальчишечьем голосе.

«Ястребок» всё понимал.

Значит, всё-таки вурль. Не самый дурной расклад, честно говоря.

Быстро переглянувшись, все кинулись к спаскатеру. Прежде всего нужно было убраться с рембазы: слишком много посторонних ушей.

Демьянка тоже подбежала к шлюзу, и Горислав не стал отгонять её, как давеча от «Ястребка», посмотрев на отчаянное лицо девчонки. Даже Грачик смолчал, хоть и передёрнул плечами.

Она на ходу обернулась к недоумённо выглянувшему из кабины «Доктора» брату:

— Я с капитаном!

Будто бы это всё объясняло.

Все пятеро нырнули в рубку, где уже призывно мерцал монитор связи.

— Вы, огольцы дурные, чтоб от вас ни звука, — Горислав на миг обернулся к Грачику и Демьяне, усаживаясь в своё кресло. — Ястребок, соединяй.

И на мониторе возникла привычно ухмыляющаяся разбойничья рожа Анта Смоура — с железяками, продетыми сквозь брови и ноздри, темнеющими там и сям татуировками и наглым немигающим взглядом, в котором, однако, сквозило что-то вроде тревоги.

— Ежели ты не хотел по-хорошему… — торжествующе провозгласил он и чуть посторонился, чтобы Горислав мог хорошенько рассмотреть принца, сидящего в кресле.

Слава те господи, не на грязном полу трюма, подобно Грачику, но с заломленными за спину и скованными термопластом руками и заклеенным ртом. Его спутанные чёрные кудри падали на лицо, но глаза сквозь них сверкали по-прежнему мятежно. Грачик и Демьянка, увидев его, вздохнули горестно, а Горислав с Янисом — облегчённо. Филипп был жив, цел, явно не особо бит и не особо унижен, если не считать, что его скрутили, как кутёнка.

— Ты не хотел получить от меня ту цену, которую я тебе предлагал, теперь я заплачу тебе другую, — глумливо продолжал тем временем вурль. — Если ты согласишься, конечно, — торопливо добавил он, заметив, как темнеет от гнева лицо Горислава. — А ты согласишься, все знаю, что ты всегда стоишь за своих, ты бы даже за эту псину, — он мотнул башкой в сторону Швабры, — тоже стоял бы.

Итак, мудила считал юнгу Сноудена просто юнгой Сноуденом, аллилуйя.

Вурль в упор посмотрел на Демьяну:

— Так она теперь опять с вами, что ли, хороводится? Она же тебя заложила, твоя русачка.

Его щербатая ухмылка благодаря недавним стараниям Горислава стала ещё щербатее и выглядела устрашающе. Точно, волк.

— Не твоё собачье дело, ну, — ровно произнёс Горислав. — Значит, ты нам пацана, мы тебе — глушилку, так?

— Ну ты же сам отказался от бабла, — ёрнически развёл руками вурль.

— Где? — прервал его Горислав.

Вурль сощурил и без того узкие глаза и протянул:

— Ну-у, можно и там, где мы вас тогда поймали, у Арриды, в пятом секторе. Координаты сохранились? Тогда завтра, допустим, в полдень по торттугскому, я буду там.

Горислав кивнул и с силой проговорил:

— Если с пацана хоть волосок упадёт, обмена не будет, а я тебе, сука, кишки вырву, так и знай.

— Нужен он мне, твой щенок, — вурль натужно усмехнулся, мазнув взглядом по Грачику, который невольно отступил на шаг. — Скажи ещё раз, что ты мне дашь взамен. Твоё слово — первое и последнее, это все знают.

Горислав на миг вскинул брови, а потом чётко проговорил:

— Наши корабли встречаются в пятом секторе у Арриды. Завтра в полдень. Ты высылаешь нам на борт флайер с нашим юнгой, — он снова посмотрел на Филиппа. Глаза у того горели беспомощной яростью. — Мы ставим на твой корабль глушилку. Всё.

Вурль подумал и довольно кивнул:

— По рукам. Тогда, значится, до завтра.

Изображение на мониторе мигнуло и пропало.

— Гадство, — длинно выдохнув, бросил Горислав. — Всё, твори бардак, мы здесь проездом. Пора на «Ястребок».

— А может… может, — нерешительно проговорила вдруг Демьяна, — надо было рассказать, что Фил на самом деле — принц, а не юнга? Он же ведь не понял, этот… Он бы тогда стал по-другому с ним обращаться…

Она потерянно посмотрела на Горислава. Увиденное точно резануло её по сердцу.

— Ага, по-другому! Ты правда дура! — вспыхнув, заорал вдруг Грачик. — Он бы только порадовался, хер этот… — он прикусил задрожавшие губы.

— Порадовался бы случаю над ним повыкобениваться, точно, — бесстрастно закончил за него капитан. — Или стал бы торговаться с его дядюшкой, а не с нами. Хотя… мы ему больше нужны.

Демьяна не обратила никакого внимания на «дуру», её глаза переполнились смятением, когда она покосилась на Грачика:

— Ты… ты тогда сам попался им, да? — она невольно прижала ладонь к губам, кажется, поняв это только сейчас.

Грачик скривился, будто проглотил что-то очень горькое, и неохотно буркнул:

— Они меня сами поймали, а ты — уже кэпа со штурманом. Дура и есть.

— А что же ему такое нужно от нас? То есть от вас? — растерянно выпалила Демьяна, неловко переступая с ноги на ногу. Вся её свирепая гордость разом куда-то улетучилась.

«То, из-за чего «Ястребок» хотели заполучить имперцы», — подумал Горислав, но вслух не сказал, велел только:

— Всё, хорош трындеть. По местам! «Ястребок», старт!

* * *

Стармех Петрович и Дюха с Вальком, а также прибывшая наконец на корабль с целым контейнером разных нужностей мать-хозяйка Наташа Манучарова только ахнули, увидев Демьянку и узнав об исчезновении Филиппа. Да не просто об исчезновении — о похищении.

Горислав устало велел Янису и Грачику разъяснить народу диспозицию, а сам снова развернулся к монитору, вызывая «Чёртову дюжину».

— Васён, наступил час Ха, — через силу ухмыльнулся он, едва завидев озабоченное лицо красавицы Василисы. — Гони моих сюда, утром мы снимаемся с якоря, дело одно предстоит.

Какое конкретно дело, он решил не расписывать. Ни к чему было тревожить Васёну ещё сильней, всё равно она ничем не смогла бы им помочь.

— Серьёзное дело-то? — озабоченно спросила та.

— Ни в коем разе, — весело соврал Горислав. — Так что я за нашими охломонами катер высылаю. Пусть протрезвятся и дуют на посадочную площадку. По ведру воды на них вылей, если надо, но чтоб были тут как огурчики. Люблю тебя, зазноба моя.

Василиса фыркнула и отключилась. Она-то точно знала, кто на самом деле был Гориславовой зазнобой. Это слегка его развеселило, но он тут же снова посерьёзнел и распорядился:

— Ястребок, штурманца кликни мне, будь ласка. Надо кое-что обсудить.

Он остро помнил, как Янис недавно с горечью обронил: мол, я, как та Швабра, бегаю за тобой, а ты то ли поманишь, то ли нет, то ли расскажешь, то ли нет. Справедливо. Сейчас он собирался с самого начала рассказать Янке всё, что намеревался предпринять.

Янке и «Ястребку».

Когда команда наконец прибыла из харчевни на борт, все были действительно как огурчики: хоть и не промокшие насквозь, но протрезвевшие и недоумевающие.

Старпом Сашок Калинка длинно свистнул при виде Демьяны, остальные тоже кидали недобрые взгляды, и наконец мягкосердечный Петрович, обхватив девчонку за плечи, увёл её в техотсек. Похоже, он отчасти видел в ней погибшую Арлен.

Горислав подумал про это лишь мельком, поворачиваясь к собравшейся в кают-компании шайке своих охломонов. Он обвёл взглядом настороженные, удивлённые, встревоженные лица. Тут были все его ребята, которых он знал ещё с Нового Российска: Сашок, Мотя, Чума, Гвоздь, Лёха… И Наташа с сыновьями, и раздолбай Грачик. И Янка. Не было только юнги Филиппа Сноудена.

Гадина вурль был прав: ни одного из них он нипочём не оставил бы в беде. Никого. Даже Швабру, притаившуюся в углу, чтобы не выгнали.

Он коротко и почти бесстрастно рассказал всем, как пропал Филипп и как они завтра собираются его выручать. Приказал «Ястребку», вернувшемуся Петровичу и Янису подготовить всё для установки новой нейроматрицы в комплекте с глушилкой.

— Блядь, кэп,— выразил общее мнение Мотя Хват, — до чего ж неохота такому козлине кусок нашего «Ястребка» отдавать! Это ж всё равно что самого его отдать.

Остальные согласно взгуднули, подтверждая его слова. Горислав поднял руку:

— Есть у меня одна мыслишка, братцы. Боюсь сглазить, но если госпожа Удача не подведёт, — он вымученно усмехнулся, — то всё получится. Всем подготовить оружие и ждать команды. А пока отбой, ну.

Он больше не стал отвечать ни на какие вопросы, заглянул в техотсек к возившимся там Янке и Петровичу, мельком увидел Демьяну, прикорнувшую на койке и укрытую бушлатом — совсем как когда-то Арлен.

И пошёл в оружейку. Вот что было его собственным неотложным делом. Он почти не удивился, когда следом просунулась побледневшая физиономия Грачика.

— Ты, кэп, — с запинкой пробормотал он, — ты же хочешь какую-то ловушку расставить, верно? Ты же не… не убьёшь его?

Он с явной тревогой ждал ответа.

«Его» — это не принца. «Его» — это Анта. Анта!

— Пацан, да ты… — начал было Горислав, но оборвал себя. Чужая душа — потёмки, это он знал давно. — Постараюсь никого не убить, ну. Иди, отдыхай.

* * *

«Ястребок» был полностью оснащён, когда величаво поднялся с тортугского космодрома, беря курс на Арриду. Штурман, сидя рядом с Гориславом, задумчиво уставился в монитор, на котором блестела россыпь созвездий. Оба молчали. Всё уже было сказано — вечером, ночью, утром.

— Всё получится, — пробормотал Горислав не то Янке, не то себе, не то «Ястребку».

Они вынырнули из подпространства ровно в полдень. «Драккар» вурлей уже висел прямо перед ними — чёрная грозная громада, ощетинившаяся пушками.

— Ишь, красавчик, — фыркнул Янис, глянув на капитана.

— Ястребок, связь, — спокойно приказал Горислав. Он не сомневался, что вурли болтаются здесь уже давно. Что Ант Смоур поджидает его и просто заходится от нетерпения, предвкушая обещанное. Что разбойник не сомневается в верности слова капитана Романова.

Бронзовая физиономия Анта нарисовалась прямо перед Гориславом. Тот действительно нервно топтался на месте, в его обычно бесстрастных узких глазах читалось жадное любопытство.

— Где мой парень? — властно нарушил молчание Горислав.

Вурль чуть отодвинулся в сторону — а стоял он у шлюза, а не в рулевой рубке, — и Горислав увидел флайер, подготовленный к старту, а в кабине под прозрачным колпаком — осунувшееся, но бесстрастное лицо принца. Сидящего там уже совершенно свободно.

— Пусть скажет, что он в порядке, — непреклонно распорядился Горислав. — Сам скажет, не ты.

Вурль демонстративно закатил глаза, но повиновался. Сделал знак паре своих пиратов, болтавшихся тут же: откройте кабину, дескать. И буркнул повернувшемуся Филиппу:

— Твой кэп хочет знать, что ты в порядке.

— Всё в норме, капитан, — тут же отозвался тот, и Горислав внимательнее вгляделся в него. Похоже, не врал: глазищи по-прежнему мятежно сверкают, губы зло сжаты, башка гордо вскинута. Император-император, ну. Кровь не водица.

Горислав незаметно ухмыльнулся и кивнул вурлю: отправляй, мол.

Через несколько минут маленький кораблик уже влетал в гостеприимно распахнутый шлюз «Ястребка». И не успел Филипп выбраться наружу, как к флайеру кинулись все — и в первую очередь Дюха с Вальком и Грачик.

Филипп радостно принимал объятия, хлопал всех по плечам и коротко отвечал на расспросы, а потом ошалело раскрыл глаза, заметив одиноко застывшую у переборки фигуру Демьяны. И просиял от уха до уха, а девчонка, уже не стесняясь, метнулась к нему и спрятала лицо у него на груди.

Янис с Гориславом любовались на весь этот праздник жизни с монитора.

— Так, — Горислав покусал губы, переключаясь на «Драккар» и лопавшегося от нетерпения вурля, снова возникшего на экране. Он уже знал эту разбойничью рожу как собственную, ну.

— Сколько у тебя рабов на борту? — резко спросил он, не дав Анту и рта раскрыть.

Тот удивлённо выгнул проткнутую гвоздями бровь и ответил, похоже, честно:

— Ни одного.

— А экипажа сколько? — не давая ему опомниться, напирал Горислав.

— Со мною, значится, тринадцать рыл, — вурль пожал могучими плечами, совсем сбитый с толку. Он не понимал, к чему такие вопросы.

— Спаскатера — два по стандарту?

— За тобой, что ль, прислать? — не выдержал вурль. — Чего спрашиваешь?

— Того, что по катерам рассаживайтесь, суки, и прочь с борта! — рявкнул Горислав во всю глотку. — У вас десять минут, чтобы унести отсюда нахер свои сраные жопы. Кто, блядь, не спрятался, я не виноват. Время пошло! Ястребок, глушилку!

— Да ты чего, капитан?! — заголосил вурль, серея бугристой физиономией и поворачиваясь к своим соратникам, топтавшимся рядом в полном ошеломлении. Но «Ястребок» уже растворился, растаял дымом, став совершенно невидимым для сканеров и радаров, для всей аппаратуры «Драккара», недосягаемым для его смертоносных орудий.

Горислав заставил корабль описать широкую дугу, чтобы уйти с того места, координаты которого засёк вурль, и снова неумолимо приблизился на расстояние, достаточное для залпа.

Ант и его люди, конечно, могли палить в белый свет, как в копеечку, наугад. Но они предпочли послушаться Романова, поняв, что тот не шутит.

Какие уж тут шутки.

И когда от шлюза «Драккара» спешно отделились, сверкая огнями дюз, два спаскатера — не через десять, а через семь минут — и скрылись в Прыжке, «Ястребок» ударил по обезлюдевшему разбойничьему кораблю из всех своих орудий. И Горислав не успокоился, пока не расстрелял каждый из разлетевшихся в разные стороны обломков.

Грозный «Драккар», на котором пролилось столько слёз и крови, набитый чужим награбленным добром, перестал существовать.

— А я милого узнаю по походке! — ликующе проорал Горислав, наконец разжав онемевшие от напряжения, закаменевшие на пульте управления ладони. — Блядь, давненько я не брал в руки шашек! А он носит, носит брюки, брюки галифе!

Янис захохотал, запрокинув голову на спинку кресла. Горислав повернулся и крепко стиснул его в объятиях. А экипаж «Ястребка» повалил в рубку, забыв про субординацию. Все бешено орали, каждый своё, и ржали, но всё перекрыл горестный вопль Грачика:

— Кэп, ну чего ж ты не дал мне шмальнуть!

— Научись шмалять сначала, — поднявшись с места, Горислав похлопал его по тощей спине, — а потом поговорим.

— Выходит, вы его надули? — резко спросила Демьяна, тоже протолкавшись вперёд. Принц неотступно следовал за ней. И впрямь было похоже, что дядюшке-регенту вот-вот предстояло принять в голубокровную семью новую императрицу.

— Ничего подобного, — с прищуром ухмыльнулся Горислав. — Всё, что я обещал этому барбосу — что в обмен на юнгу Сноудена мы установим глушилку на его злоебучий «Драккар». Понятно? А «Драккар» того, тю-тю, так что глушилку просто некуда ставить, — он печально развёл руками и повесил голову.

— Аминь, — подытожил Янис уже в каюте. — Какая же ты хитрая сволочуга всё-таки, Романов.

— Кто, я? Навет и поклёп! — Горислав вытаращил честные глаза, собираясь ещё что-то добавить, но потерял дар речи. Прямо перед ним, будто из воздуха, трепеща крыльями, возникла золотисто-зелёная нептица. Возникла буквально на десяток секунд и тут же пропала, растворившись в пространстве, как давеча «Ястребок».

В ушах у Горислава прозвучало только:

— Ты обещал.

* * *

— Ты обещал! — набычившись, выпалил Ант, свирепо уставившийся прямо в невозмутимое лицо Горислава Романова.

…Со времени их столкновения возле Арриды и уничтожения Гориславом разбойничьего «Драккара» прошло шесть дней. Горислав, Янис и Грачик как раз заявились в поселение русичей: капитан со штурманом — чтобы поработать на лесопилке, Грачик же, сам на себя не похожий, какой-то понурый и подавленный, — чтобы выйти в море на одном из «своих» рыбацких судёнышек. Куплены-то они были на его фальшивые «диаманды с Вивеканды». Но сейчас все трое уже сидели за длинным, крепко сколоченным общинным столом под разросшимися яблонями и потягивали холодный квасок в ожидании ужина. Гостей встречали вместе с русичами. Званых и незваных, дорогих и таких, кого бы и глаза не видали. Вот вурля, например.

Сперва к русичам нагрянула капитанша имперского эсминца «Зея» Божена Светлова, тоже уроженка Руси, как и Горислав, спасённая им от мутантов. Торопливо пояснила: «Я в отпуске», хотя никто её ни о чём таком и не спрашивал, и оттаяла, заулыбалась во весь рот, когда Горислав её от души обнял и потряс. Пошла с Любавой, сестрой Фрола, в дом, скинула там форменный чёрный мундир с капитанскими нашивками, переоделась в домотканую рубаху, скрутила золотые волосы в узел и отправилась с другими бабами шушукаться. Горислав подмигнул сопровождавшему её лейтенанту Игнату Дымову, всегда стоявшему за плечом Божены, будто страж. Сох он по девке, вот что. Это понятно, не девка, а яблоня цветущая, вроде той, что сейчас роняла на скатерть перед сидящими бело-розовые душистые лепестки.

Короче, гости к русичам заявились какие надо, гожие. И вот на тебе, Ант Смоур, нарисовался, хрен сотрёшь.

Нельзя сказать, что Горислав не ждал его появления. Наоборот, было бы странно, если бы мстительный и свирепый разбойник просто так отошёл в сторонку, не получив желаемого и спустив кровную обиду. Горислав отчётливо понимал, что врага они нажили что кабздец. Янис, естественно, толковал ему о том же самом. И когда из серва-рикши, снизившегося над посадочной площадкой у дома, вывалился бронзовокожий, крепкий, что твой бык, бывший каторжник, Горислав и бровью не повёл. Неторопливо поднял кружку с квасом, будто салютуя ею, и лениво осведомился:

— Чего надо?

Вурль аж задохнулся. Он смотрел только на Горислава, хотя явно заметил, что и Янис, и Игнат демонстративно вынули бластеры. Грачик откачнулся в тень яблони, посерев лицом — за одно за это Горислав уже готов был снова набить вурлю его скуластую рожу. Из-под стола грозной молнией выметнулся чёрный, как смоль, террибль Сатана — на сей раз он навещал свою верную Швабру — и упреждающе оскалил белые блестящие клыки.

— Ты мне обещал, — не обращая внимания ни на кого, кроме Горислава, вновь процедил вурль, играя желваками на скулах. — Твоё было слово, Романов, где оно? Где то, что ты мне обещал за своего щенка?

Он был безоружен и один. Именно поэтому Горислав, легко вздохнув, выдвинул из-под стола табурет:

— Присядь.

Ант на миг крепко сжал губы, метнул короткий непонятный взгляд на бледного Грачика… и сел. Покосился на Любаву, которая, легко ступая босыми ногами, поставила на стол ещё одну глиняную кружку и второй кувшин кваса. Даже поблагодарил её хмурым кивком и снова требовательно уставился на Горислава.

Тот много говорить не стал, обронил спокойно:

— Ты моего парня мордовал на своей посудине, неужто подумал, что я тебе просто так это спущу? Дела какие-то с тобой иметь буду? Торговаться? Око за око, зуб за зуб, знаешь? Я обещал: поставлю, что тебе надо, на твой корабль. Ну, не обессудь, корабля-то нет.

Штурман, сидевший рядом с ним, заметно напрягся. А Игнат еле слышно хмыкнул. История с «Драккаром» уже разлетелась по всему сектору.

Вурль ещё сильнее потемнел лицом и снова упрямо и беспомощно повторил, нагнув башку:

— Ты обещал.

— Вот заладил, козе смерть. Ровно дитё малое, — вздохнул Горислав и вдруг развернулся к своему помощнику кибермеха, немо прильнувшему к корявому яблоневому стволу: — Грачик!

Тот вскинул потемневшие глаза.

— Теперь твоё слово, — спокойно закончил Горислав. — Отдать ему то, что он просит?

Грачик сглотнул слюну, у него явно пересохло в горле, но голос, когда он наконец заговорил, прозвучал на удивление твёрдо:

— Отдай.

Вурль, не сдержавшись, испустил длинный выдох, а Горислав покачал головой:

— Добрый ты, парень. А я вот ни хера не добрый. Ладно, будь по-твоему.

Голос золотисто-зелёной нептицы снова, как наяву, прозвучал у него в ушах. Только он понятия не имел, чей это был голос.

Он перевёл взгляд на облегчённо засопевшего вурля:

— Строй новый корабль, поставлю, что надо. Давай, давай, строй. Как император Пётр, знаешь такого?

Вурль озадаченно моргнул. Он точно не знал ничего про какого-то императора Петра, но точно знал, что от русаков этих пора выметаться. От добра добра не ищут. Он боком выбрался из-за стола, снова неловко поклонился Любаве и протянул Гориславу ладонь.

— Ладно, по рукам, — буркнул тот, отвечая на это рукопожатие.

Сидевшие за столом проводили бывшего капитана «Драккара» взглядами и дружно выдохнули, когда серебристая точка серворикши растворилась в голубом сиянии неба.

— Т-твою ж… — устало пробормотал Горислав и покрутил головой. — Голос разума? — он вопросительно посмотрел на Яниса, по праву носившего этот титул. — Что скажешь?

— Ты уже сказал, — тот пожал плечами и опустошил свою кружку.

— Грачик! — спохватился вдруг Горислав и нахмурился, уставившись на всё ещё безмолвного помощника кибермеха. — Ты мне эти штучки брось!

— Как-кие штучки? — Грачик захлопал глазами, постепенно обретая потерянное было нахальство. — Чего я сделал-то, кэп?

— Того, — Горислав повертел кулаком перед его острым носом и понизил голос, чтобы никто, кроме них двоих, не услышал: — Я тебе за Фила обещал ноги выдернуть и щепки вставить? А за этого каторжанского мудозвона… вот прямо даже не знаю, что сделаю!

— Ещё и руки выдернешь? — любезно подсказал Грачик, скалясь до ушей, и нырнул под стол к терриблю, чтобы спастись от занесённого капитанского кулака.

Янис фыркнул прямо в кружку с квасом, облился и чертыхнулся. Игнат прикусил губу, но ничего спрашивать не стал, хотя глаза у него светились любопытством.

К столу степенно вышли Любава и Божена, тоже босая, скромно опустившая густые ресницы, обе — с подносами разной снеди в руках.

Горислав приподнял край скатерти и велел Грачику:

— Вылазь жрать, зараза любвеобильная, не трону.

— Побожись! — потребовали из-под стола.

— Сатана, куси его за жопу, — попросил Горислав и засмеялся вместе со всеми.

Светило солнышко, яблони роняли лепестки, на горизонте клубились грозовые сине-чёрные тучи. Вурль собирался сызнова строить свой корабль, подобно неизвестному ему императору Петру. Значит, у «Ястребка» будет тринадцатый брат-близнец.

* * *

Янис приподнялся на локте, привычно сунув руку под подушку, где лежал мини-бластер. Они с капитаном снова заночевали в гостевом доме Фрола. А в окне на фоне синеющего прямоугольника ночного неба снова виднелся чей-то силуэт.

— Романов, — приглядевшись и облегчённо вздохнув, скучным голосом напомнил он, — здесь вообще-то есть дверь.

Он пододвинулся к стене.

— Ай! — Горислав только отмахнулся, спрыгнув на пол мягко, будто кошка. — Ты что, решил, что это наш крестник Ант, что ли, явился? Теперь тебя захотел схитить? Так ты для него рылом не вышел, Королева.

Глаза его азартно блестели в полутьме.

— Чего надо? — Янис решил не обращать внимания на подначки этого малахольного.

— Хочу сказать, что понял, чей я голос слышал, когда нептица в последний раз прилетала, — беспечно отозвался Горислав, привычно прикладываясь к кувшину с квасом. — Я чего-то сразу и не узнал, — он утёр губы тыльной стороной ладони, продолжая неотрывно глядеть на Яниса. Тот даже занервничал:

— Ну? И чей же?

— Эльки, чей-чей, — пояснил Горислав с глубоким вздохом. — Она же по-прежнему ждёт от нас детей. Мы же тогда так и не добрались до Арриды, когда нас имперцы сцапали. Готовься, штурман, ну.

Янис в голос застонал и бессильно опрокинулся на подушку. Деваться было некуда, раз нептица так распорядилась.

* * *

За много парсеков от них, от поселения русичей, от Тортуги-5, среди оплавленных серо-синих скал планеты Русь предводитель драконов, нынешних хозяев Руси, пронзительно поглядел на странного птенца, единственного такого среди вылупившегося пять месяцев назад нового выводка.

Золотисто-зелёный, крохотный по сравнению с могучим отцом птенец повадился куда-то словно испаряться. Предводитель знал, что тот летал к людям в их подземельные норы под руинами бывшей военной базы… но не только туда.

Он был не таким, как все. Он умел исчезать. Он чему-то учился у людей. Он…

— Не сердись, — вдруг раздался виноватый и весёлый голос у него в голове. — Я же всегда возвращаюсь.

КОНЕЦ

БОНУС! ТРАФИК!


Янис Озолиньш, штурман «Ястребка»


Грачик Сарьян, помощник кибермеха


Вурль Ант Смоур, капитан «Драккара»


Василиса Прохорова, хозяйка «Чёртовой дюжины»


Наташа Манучарова, бывшая каторжанка, «мать-хозяйка» «Ястребка»


Демьяна Гаршина


Принц Филипп


Госпожа Удача


Божена Светлова, капитан «Зеи»


Лора Караваева, врач


Фёдор Петрович Крюков, кибермех


Фрол Устюгов, староста русичей


Арлен, создательница матрицы «Ястребка»


Борк, мутантёнок из Дома на мысу


Матти, его друг


Дюха Манучаров, юнга


Валёк Филиппов, юнга


Швабра, корабельная собака


Террибль Сатана

Название: Демьяна
Автор: sillvercat для WTF Science Fiction 2025
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: миди, 6318 слов
Пейринг/Персонажи: Демьяна, Глеб, Олег, Надежда Воронцова, другие русичи, капитан «Ястребка» Горислав Романов, штурман Янис Озолиньш и другие члены экипажа
Категория: джен
Жанр: космоопера, постапокалипсис, приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Демьяна Гаршина, вместе с братьями выжившая на разорённой Руси, предаёт спасшего их капитана «Ястребка» Горислава Романова.
Примечание: вбоквел к циклу «Планета Русь» команды Русориджей, читается отдельно
Иллюстрация: Близнечный Миф
Ссылка: тут

Когда на планету Русь пришли Разрушители с их «гуманным» биооружием, убивавшим всех, кто был старше шестнадцати, Демьяне едва исполнилось три года, и она уцелела вместе со своими старшими, шестилетними, братьями-близнецами Глебом и Олежкой. Но оружие убило на Руси почти всех взрослых, в том числе их родителей.

И они остались совсем одни в оплавленных руинах родного дома, беспомощные, задыхающиеся от пыли и гари, наполнявшей воздух. Они не знали, что им теперь делать, куда бежать и кого искать, но братья привыкли держаться вместе и заботиться о сестрёнке. «Она у нас королевишна, — всегда приговаривала мама ласково. — Вы её берегите». И Глеб с Олежкой, как и родители, баловали девочку, покорно разрешая кататься на своих плечах и отдавая все вкусности, которые им перепадали.

Отец Демьянки приходился им отчимом. Он был справедливым человеком, хоть немногословным и суровым. Родители вместе работали на рудоперерабатывающей фабрике и вместе же погибли. Но откуда детям было это знать? Глеб с Олежкой очень смутно представляли, где же эта фабрика, и спросить было некого. Старушка-соседка, присматривавшая за ними, лежала бездыханной под рухнувшей крышей своего дома.

Много позже Демьяна с трудом могла вспомнить, как надрывно кашляла от пыли, размазывая грязь по щекам. В горле жгло, как будто у неё снова начиналась ангина, а мамы не было, чтобы дать ей горячего молока с мёдом, укачать на руках и проверить губами, нет ли жара. Она всё спрашивала братьев: «Где мама? Когда мама придёт?»

Но ни мама, ни отец всё не шли и не шли.

— Это, наверно, Разрушители прилетели, — тихо вымолвил наконец Олежка, часами пропадавший в Галасети, за что родители его ругали и даже отбирали коммуникатор.

Нависшая над разрушенным городом полутьма, наполненная пылью и гарью, сменилась настоящей тьмой, и тогда они поняли, что наступила ночь, и уснули, прижавшись друг к другу, слишком измученные, чтобы плакать.

Утром ничего не изменилось. Солнечные лучи едва пробивались сквозь чёрные пылевые облака, само солнце стало багровым, будто налившимся кровью колесом. Демьянка тёрла кулаками распухшие глаза, отворачивалась от этого страшного, багрового. И наконец горько заплакала:

— Хочу мою Ававу!

Авава была её любимой игрушкой, косматой собачонкой-роботом, достаточно дорогостоящим, чтобы выполнять команды и рассказывать сказки тонким шепелявым голоском. Демьяна получила её на свой третий день рождения.

Теперь Авава, как и старенькая Тамара Петровна, лежала где-то глубоко под ними, под грудой кирпичей и пластобетона. Олежке, Глебу и Демьяне повезло, что во время первого, самого страшного удара Разрушителей они играли в салочки и в прятки в старом саду, окружавшем дом, и их только оглушило, но не завалило, не переломало кости рухнувшими деревьями.

Когда они очнулись, то не знали, сколько прошло времени. Возможно, несколько дней, а не несколько часов, как им казалось поначалу.

«Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать…»

Олежка безуспешно тыкал пальцами в погасший экран коммуникатора, застрявшего у него в кармане. Но тот разрядился вмёртвую, да и выйти на связь было невозможно — ведь коммуникационные вышки погибли сразу.

Сейчас вокруг не было ни души. Только временами откуда-то доносился странный пронзительный свист, какого они никогда раньше не слышали. Доносился, но быстро обрывался.

— Мы пойдём искать папу и маму, — решительно объявил наконец Глеб. Он всегда верховодил более покладистым и застенчивым братом.

Они вскочили на ноги с внезапно загоревшейся надеждой. Глеб взял Демьяну на закорки и велел крепко держаться. Девочка послушно обняла его за исцарапанную шею. Она уже поняла, что Ававу им не найти.

Но теперь ей хотелось есть и ещё сильнее — пить. Она уткнулась носом в светлые пыльные вихры Глеба, тихонько всхлипывая и не желая смотреть на руины, мимо которых шли братья. Родную улицу всё равно было не узнать, и это оказалось страшнее всего — видеть, как на месте знакомых домов, магазина со сладостями, детской игровой площадки высятся обгоревшие чёрные блоки и скрюченные столбы, зачастую будто завязанные в узел неведомой силой.

Осознать происшедшее тогда Демьяна не могла, просто изо всех сил цеплялась за Глеба. Тот вдруг остановился, глядя вверх, на разломанный пластиковый козырёк над крыльцом кондитерского магазина, куда они трое всегда любили наведываться. Хозяин, дядя Исидор, угощал их конфетами, которые они по-рыцарски отдавали Демьяне. «Да ваша сестрёнка лишится всех зубов сразу», — смеялся дядя Исидор, казавшийся им совсем стариком. У него не было волос на голове, а на носу сидели очки, которые носили только очень старые люди, как говорил отец, боявшиеся что-то менять.

— Там, может быть, есть конфеты и попить, — выпалил Глеб, которого, как и всех, мучили жажда и голод.

— А если крыша упадёт? — неуверенно возразил Олежка и вдруг встрепенулся: — Может, дядя Исидор там?

Тогда они двинулись вперед — все вместе. Демьяна наотрез отказалась остаться снаружи с Олежкой.

Дядя Исидор действительно был в магазине — он лежал, словно поломанная кукла, у витрины со сладостями, лицом вниз, под ним застыла красная лужа, где валялись очки, уже без стёкол.

Демьяна зажмурилась, увидев это, а братья быстро пробежали мимо лежавшего дяди Исидора и начали набивать схваченные со стойки пакеты всем, что попадалось под руку. Попутно они набивали собственные рты и пихали конфеты Демьянке. Она хватала их, кое-как очищая от обёрток и засовывая в рот. Сладость смешивалась с солью слёз. Ей было очень жалко старика. Он был похож на мёртвую птицу со сломанными крыльями, которую она однажды нашла в саду и с плачем прибежала к маме, неся птичку в руке и требуя её оживить. Но мама грустно сказала, что птичка насовсем умерла.

Дядя Исидор тоже умер насовсем. А мама? А папа?

Демьянка задрожала, давясь конфетой.

— Дядя Исидор бы нам разрешил, — срывающимся голосом проговорил Олежка, думая, видимо, о том же, что и она.

Когда они вышли из магазина, у них уже был запас еды и питья, с которым не страшно было искать маму и папу. И они пошли дальше, перелезая через груды пластобетона, скрученную спиралью арматуру, рухнувшие столбы и расплавившиеся от страшного жара мобили.

За одним из таких чёрных, едко воняющих гарью мобилей они и присели, когда в небе над ними вдруг раздался слышанный и раньше странный свист. Раздался, оборвался, потом опять прозвучал, уже ближе, всё нарастая, пока не поднялся до пронзительного воя. Демьянка судорожно зажала ладонями уши и спрятала голову в колени.

Но Глеб с Олежкой видели, как чудовищная чёрная тварь, размером куда больше мобиля, вылетела будто бы из дыры в грязном небе и пронеслась прямо над ними.

Позднее они узнали, что такие твари действительно появились из разлома, образовавшегося после удара Разрушителей, и остались на Руси, когда разлом закрылся.

Демьяна с братьями сидели неподвижно ещё какое-то время. Но никто над ними больше не пролетал, вокруг стояла прежняя мертвенная тишина. Они снова побрели по улице, но тут тварь вернулась. Возможно, она чуяла их запах — запах живых, и ей захотелось свежей крови, а не мертвечины. Драконы всегда хотят свежей крови — об этом Демьяна тоже узнала гораздо позже.

Небо над ними закрыла громадная чёрная тень, и снова раздался разрывающий уши свист. Демьяна завизжала едва ли не громче, когда эта тварь схватила рванувшегося в сторону Олежку своими когтистыми лапами. Каждый её коготь был похож на чёрный изогнутый крюк.

Тварь тяжело взмахнула кожистыми блестящими крыльями, но далеко ей улететь не удалось. Заряд из бластера, наполнивший воздух запахом озона, снёс ей голову, огромную, как чемодан. Голова отлетела, разбрызгивая тёмно-багровую кровь, а тварь рухнула наземь бесформенной кучей. Демьянка и Глеб со всех ног кинулись к упавшему в стороне Олежке. Тот был жив и сел на земле, очумело ощупывая себя обеими руками. Когти твари прорвали ему рубашку, и из порезов сочилось красное.

— Эй, мелочь! — раздался позади них почти весёлый голос, и они обернулись. Демьянка торопливо спряталась за братьев. — Вы же Пантюхины?

Позади стоял высокий загорелый парень, которого они иногда встречали на улице, — он учился в старшей школе и всегда вежливо здоровался с мамой и папой. Его, кажется, звали Руслан.

— Я Гаршина, — поправила Демьянка, высовываясь из-за Олежкиного плеча, а парень коротко хохотнул:

— Неважно. Тут всех убили, а вы живые. Пошли со мной. Здесь и другие живые есть.

— Ты где бластер взял? — живо спросил Глеб. Глаза у него вспыхнули.

— У космодеса мёртвого, — невозмутимо пояснил Руслан. — Это Разрушители напали, тварей с собой привели, суки. И ещё у них биооружие, и все взрослые умерли, только дети остались.

— Все? — едва шевеля губами, прошептал Олежка. Его светлые глаза расширялись, наполняясь слезами. — И мама?

Парень в замешательстве закашлялся, а потом наставительно сказал:

— Не реви, ты же мужик. Вон у вас сестра, — он кивнул на закаменевшую Демьянку. — Пошли, говорю.

— А фабрика? — не унимался Олежка. — Мы туда хотели…

Он запнулся.

— Там всех завалило, — всё так же буднично сообщил Руслан. — Идёмте же, пока опять эти дуры не налетели.

Так для Демьяны, Глеба и Олежки началась другая жизнь, в которой не было больше места теплу материнских рук, беззаботному смеху и безмятежному сну.

* * *

После Разрушения на Руси остались только руины, мутанты и те твари, что влетели в разлом. Горстки уцелевших в разных поселениях детей и подростков погибали, становясь пищей мутантов и тварей, но многим всё-таки удавалось выжить. Выжили даже некоторые взрослые, в силу высокого природного иммунитета не поддавшиеся действию биооружия Разрушителей. Они собирали выживших ребят, прятались все вместе там, где было безопаснее — в подвалах, на складах, в бункерах разгромленных военных баз.

В одну из таких общин одними из первых и попали Глеб, Олежка и Демьяна, приведённые Русланом. Во главе её стоял совершенно седой человек, которого все звали Дед. Он тяжело страдал от воздействия биооружия, передвигался с трудом, но за последующие несколько лет сумел собрать в катакомбах подземного воинского склада около сотни ребят разного возраста, сделав самых старших и ответственных руководящим звеном. После его смерти верховодить стала Надежда Воронцова, Надька-командирша, тогда пятнадцатилетняя девчонка с железной волей, которой подчинялись даже пацаны постарше.

Так что когда на планету Русь спустя ещё десять лет опустился пиратский корабль «Ястребок» под командованием капитана Горислава Романова, в этой общине на окраине Нового Российска обитало уже сто двадцать девять взрослых и восемьдесят семь детей разного возраста, включая грудных младенцев. Место, где они жили, получило название Убежище.

* * *

Когда четверо ребят, вечно сбегавших наружу, вездесущие и юркие Горька, Янка и Санька с Ванькой, командиршины любимчики, принесли известие о появлении на Руси «Ястребка», Демьяна как раз была в больничке.

Так называлась помещение в конце одного из расчищенных коридоров, где с самого начала существования общины была оборудована походная операционная из запасов базы. А также находился склад лекарств, стояли десять коек и крохотный генератор, работавший на топливных брикетах. Брикеты для генератора экономили строжайшим образом, запускали его только в крайних случаях, когда требовался свет для операций.

Генератор-то как раз и обихаживала Демьяна. Она, как и Глеб с Олежкой, была на базе механиком. Братья научились технарить от умершего Деда, а она — от них, причём оказалась даже сообразительнее и ловчее их в обращении с сохранившейся техникой. Чистила и ремонтировала собранные разведчиками и принесённые на базу механизмы. Придумывала, как собрать один из двух или трёх, ремонту не подлежащих.

Её ценили. Не любили за острый язык и колкий норов, но ценили и уважали.

А она с самого начала своего пребывания в Убежище, несмотря на то, что была, как говорил со вздохом Дед, меньше воробья, бунтовала против тех правил, которые в общине принято было свято соблюдать.

Правила установил сам Дед, и при нём они ещё как-то могли изменяться, но после его смерти превратились в незыблемые устои. «Скрижали», — это слово Демьянка вычитала в одной из немногих в Убежище книг.

Читать она начала очень рано, выучившись этому по «Справочнику лекарственных растений», которых уже невозможно было найти на выжженной земле Руси. А потом упорно одолевала остальные книги, стоявшие на полках общинной библиотеки. Эти книги нашли разведчики в уцелевших, опустевших домах Нового Российска, и теперь они хранились в самом сухом отсеке Убежища и выдавались под строжайшим контролем.

Но читать их разрешалось только в свободное время, после учёбы и работы. Это было одним из правил, ненавидимых Демьяной. Читать драгоценную, выклянченную у строгой Ларисы Николавны книгу — когда сил оставалось, только чтобы рухнуть на свою постель и забыться тяжёлым сном посреди неровного дыхания, бормотания и вскриков других девчонок, спавших на двухъярусных пластиковых нарах вокруг неё.

Ещё одно правило, установленное общиной, едва не свело её с ума в первые дни после прихода в Убежище — её разлучили с братьями. В общине мальчики и девочки жили отдельно, благо подземные коридоры базы были велики и позволяли не только разделять детей, но впоследствии поселять отдельно семейные пары, которые стали успешно образовываться через три-четыре года после Разрушения и рожать собственных детей.

Когда Демьянку оторвали от братьев, она плакала взахлёб, сперва громко, бросаясь на пытавшихся её успокоить старших девчонок, как дикий зверёныш. Потом — тихо, ночами. Она виделась с Глебом и Олежкой днём, но они теперь вечно были заняты — учились в импровизированной школе. Учителями был Дед и старшие ребята, а после занятий начиналась тяжёлая работа по обустройству Убежища.

Убежище Демьяна тоже ненавидела. Здесь всегда было полутемно, вентиляция не спасала от вони и затхлости. В дальних отнорках располагались отхожие места, но канализация практически не функционировала, и от тяжёлого запаха некуда было деваться. Тем более что воду, питьевую и для бытовых нужд, приходилось всё время экономить, ведь для её доставки снаряжались целые экспедиции бойцов к сохранившимся и незаражённым источникам.

Демьяну несколько раз ловили при попытках выбраться наружу, но в одиночку ей всё равно не удалось бы далеко уйти. Она пыталась подбить Олежку и Глеба на побег — пусть недолгий, просто чтобы немного побыть снаружи, — но братья наотрез отказывались, хотя продолжали во всём потакать сестре.

Потому что снаружи обитали чудовища вроде того, что они встретили сразу после Разрушения. Теперь их тут называли драконами, и они были похожи на драконов из маминых сказок — с чёрными кожистыми крыльями, в мощной броне, почти неуязвимые для пуль и даже лучей бластеров.

Однажды Демьянку, возликовавшую от радости, позвали с собой тогдашние разведчики. Ей едва сравнялось тринадцать, и она уже начала понимать, что нравится этим мальчишкам, двумя годами старше неё, Михе и Лёхе. Те были куда шустрее её тугодумов-братьев, потому, очевидно, и ухитрялись выжить в самых опасных рейдах по разрушенным поселениям. Демьянке выдали слишком громоздкий для неё бронежилет и киберглок, и она вместе с пацанами влезла во флайер, взявший курс на ближайший городок в предгорьях — Новоустьинск. Там в результате недавнего землетрясения сдвинулись руины бывшего общественного центра, открыв недоступные ранее коридоры и подвалы.

— Может, даже в библиотеку попадём! — возбуждённо прокричал Демьянке Миха, отворачиваясь от обжигающего холодом ветра.

Его сияющее веснушчатое лицо показалось Демьянке очень красивым. Она была в восторге от всего — от этого ветра, от простора и свободы, несравнимой с пребыванием в тесных норах Убежища. Оттого, что в её руке, как влитое, лежало оружие, пользоваться которым она умела, но лишь стреляя по мишеням.

Когда же ей пришлось выстрелить из него по твари — заклинило затвор. Если бы не её навыки механика, все трое — она, Миха и Лёха — погибли бы возле флайера, где уже лежали два набитых книгами мешка. Сверху кинулась тварь — нет, не бронированный дракон, более мелкая, но тоже крайне опасная. Кровь твари и кровь Михи, которого тварь всё-таки зацепила когтями, брызнула на книги, торчащие из мешка.

Тогда они все выжили и вернулись в Убежище. Миха погиб ровно через месяц — всё-таки не уберегся от дракона, сбившего его с флайера на большой высоте. Кровь Михи навечно запеклась на корешках спасённых тогда ими книг.

После того случая Надежда-командирша вообще запретила Демьянке выбираться из Убежища, объявив, что та является слишком ценной, как механик. Демьянка только зубами скрипнула, исподлобья глядя на неё. Она могла бы заявить, что больше не будет механиком, но тогда ей дали бы другую работу — нелюбимую. Нет, этого она не хотела.

И вот теперь спустя ещё три года, новые разведчики во главе с Горькой Захаровым, примчались в Убежище с вестью, что на Руси приземлился космический корабль. Не имперский, а пиратский, с планеты Тортуга-5, ранее русичам неведомой. Вернее, их доставил спаскатер с этого корабля, которым управлял пиратский капитан Горислав Романов.

* * *

В общинном зале для собраний — самом обширном помещении бывшей базы — собрались все русичи от мала до велика, от раненых и увечных до грудных младенцев на руках у матерей. И все они жадно смотрели на пятерых вооружённых людей в лёгкой камуфляжной броне, двое из которых были совсем пацанами. Подростками лет тринадцати.

Русичи теснились, подталкивая друг друга, протискиваясь поближе к пришельцам, и братья тоже пропихивали Демьяну вперёд, заслоняя могучими плечами — оба выросли богатырями. А она всматривалась широко раскрытыми глазами в скуластое лицо стоявшего впереди русоволосого парня, которого как раз сейчас спрашивала Надька-командирша:

— Так ты и впрямь тот самый Горислав Романов, который после Разрушения здесь отрядом пацанов командовал?

Народ восторженно ахнул, затоптался на месте, а парень, видимо от смущения, неловко бухнул:

— У нас в отряде и девчонки были, ну.

Под сводами прокатился негромкий смешок, и тогда капитан «Ястребка» тоже улыбнулся, широко и искренне, и эта улыбка сделала его обветренное лицо почти мальчишеским, почти таким же, как у его пацанов, настороженно застывших рядом.

Демьяна прикусила губу. Он же действительно был легендой, этот пиратский капитан, про него им рассказывал ещё Дед — как двенадцатилетний мальчишка сразу после Разрушения собрал боевой отряд из своих ровесников, перебивший столько тварей, что вообще очистил от них этот район Руси. А потом на Русь вернулись имперцы, и он зачем-то вывел к ним своих ребят. И те сцапали всех — и увезли, чтобы сдать в казённые приюты. И его тоже.

Он как раз про это рассказывал, когда Демьяна, не выдержав, громко выкрикнула:

— А зачем ты к ним вышел?

Она и правда не понимала. И ей хотелось знать. Дед вот не вышел же.

Капитан мгновенно повернулся на голос, поискал её глазами в толпе, не нашёл, потому что братья тут же привычно её заслонили, хотя та их не просила. И пока Демьяна сердито отталкивала их, он спокойно ответил:

— Мы не смогли найти никого больше и думали, что остались тут одни. А у меня в отряде — и малышня, и девчонки. Я за них отвечал. Я один. Была учительница Дарья Михайловна, но она от гангрены умерла. Мы бы без взрослых и одичали, и не выжили. Думал, так будет лучше, — он тряхнул головой, переступая с ноги на ногу.

Дед не вышел, лихорадочно стучало в голове у Демьянки. Дед считал, что имперцы не меньше Разрушителей повинны в разразившейся войне. И они ведь тут же оставили Русь, едва Разрушители ударили, не взяли на свои корабли никого из мирных. Оставили планету на растерзание. А потом — вот, явились почти через год после того, как смылись. И забрали Горьку Романова и его ребят.

Демьяна судорожно вздохнула. Она впервые подумала, что дед, возможно, был неправ. Что ему стоило тоже позаботиться о самых слабых и беззащитных, выйдя и сдавшись имперцам. Тогда бы они не прожили тут почти пятнадцать лет, в этих подземных норах, как… как крысы! И ладно бы — прожили. Они умирали здесь — от болезней или изувеченные тварями, умирали едва ли не в таком же количестве, что и рождались.

— Я потом почти всех своих собрал, — задумчиво продолжал тем временем Горислав. — Нашёл и собрал, когда угнал корабль и сам встал вне закона.

Светловолосый парень, стоявший рядом с ним, — Горислав представил его как своего штурмана Яниса Озолиньша, — усмехнулся краем губ, козырнул ему и Надежде и направился куда-то вместе со своими пацанами и малахольными разведчиками.

— Они сейчас приведут сюда корабль, — пояснил Горислав негромко, но в наступившей тишине каждое его слово отдавалось эхом от закопчённых бетонных стен. — Приведут сюда «Ястребок». Имперцы, конечно, ищут нас, но не найдут. Теперь наш корабль будет вам домом.

Тишина взорвалась громогласным воплем «Ура!», и Демьяна кричала вместе со всеми, первый раз в жизни, наверное, охваченная общим порывом. Лапища Глеба сжимала ей плечо, и когда она повернула голову, то увидела круглые голубые глаза Олежки, полные слёз. И у неё самой стало горячо в груди и в горле. Впервые со дня своего прихода в Убежище и расставания с братьями она плакала на людях. Вокруг тоже рыдали, обнимались, что-то бормотали, вытирая глаза. Горислав смеялся, пожимая протянутые к нему руки, обнимая, приговаривая что-то успокаивающее.

Наконец сверху, сквозь толщу бетона, донёсся рёв дюз снижающегося корабля, и все ринулись наружу, уже не боясь никаких драконов, не боясь ничего и никого.

Они были под защитой. Под крылом «Ястребка».

* * *

Вся жизнь уцелевших русичей должна была измениться, и она изменилась, как и у экипажа «Ястребка».

Всего месяц прошёл — и вот большинство из обитателей Убежища уже привыкли жить на корабле, пользуясь элементарными удобствами, которых раньше не знали. Хотя боевой пиратский корабль стал походить на настоящий муравейник, где повсюду, даже в техотсеке, были расстелены матрасы и одеяла, ковыляли младенцы, сохли пелёнки, вещали с мониторов образовательные программы.

В подвалах покинутой базы теперь оставались только охотники и бойцы, которыми командовал Волк — Артём Волков, лихой и злобный, вечно собачившийся с Надеждой. Ему, видно, как и самой Демьяне, непререкаемая командиршина власть была поперёк горла. Демьянка раньше даже подумывала, не попроситься ли механиком к нему в отряд, но сейчас, когда на поляне перед входом в Убежище гордо встал устремлённый к звёздам «Ястребок», Демьяна не хотела и думать о том, чтобы спускаться в мрачные катакомбы.

С прибытием на Русь «Ястребка» случилось ещё одно удивительное событие. Страшные чёрные бронированные драконы, гроза небес, внезапно из врагов стали русичам друзьями. Демьяне об этом взахлёб рассказывал один из близнецов из Горькиной четвёрки разведчиков, то ли Санька, то ли Ванька, их невозможно было отличить друг от друга:

— Тут два разумных дракона несть. Нам капитан ещё в первый раз рассказал, — слово «капитан» он произносил с благоговением, потому что речь шла о Романове. — Они только снаружи драконы, а внутри у них — кос-мо-пла-нет-ные биологи, просто в их телах, понимаешь? Это случайно получилось, что они в драконов переселились. Они просто не смогли отсюда на свою планету вернуться, когда Разрушители ударили. И им пришлось забраться внутрь драконов, которые с Разрушителями заявились. Их тела для них стали как будто эк-зо-ске-лет, круто же?

Демьяна машинально кивала.

— Ну и вот, раз они местными драконами пред-во-ди-тель-ству-ют, — важно закончил Санька-Ванька, — то они им не дают есть людей, а наоборот, велят нам помогать.

Это Демьяна заметила ещё до появления «Ястребка» — драконы начали вести себя странно. Перестали нападать на обитателей базы, пикируя с небес, наоборот, приносили ко входу в Убежище туши убитых ими зверей.

Разумные драконы? Демьяна им не доверяла, ни разумным, ни неразумным. Полётам на драконьей спине, как это делали осмелевшие командиршины разведчики, она предпочитала полёты на спаскатере вместе с юнгами «Ястребка», Валькой и Дюхой.

На корабле ей поручили помогать обустраиваться тем, кто в этом нуждался, возводить вместе с братьями новые переборки, переносить из Убежища на корабль ранее собранные ею механизмы — некоторые из них оказались нужны и здесь.

Дюха и Валёк лихо управлялись с корабельным спаскатером. Это были те двое пацанов, что первыми появились в Убежище вместе с Романовым, белобрысым штурманом Янисом и странной угрюмой женщиной по имени Наташа, которую все тут называли «мать-хозяйка». Дюхе она вроде как даже и приходилась матерью — Демьяне было неловко об этом расспрашивать, хоть её и мучило любопытство.

Юнги несколько раз подвозили Демьянку к ближайшему источнику пресной воды, чтобы она установила там собранный ею насос. Такой насос был давней задумкой в общине, но осуществлять её раньше было слишком опасно.

Чего бы Демьяна только не отдала за возможность проникнуть в техотсек «Ястребка»! Но там безраздельно властвовал седой старикан — кряжистый коренастый Петрович, а вместе с ним — двое мутантов, самых настоящих, Матти и Борк. Первый был крохотным полуящером, второй — наполовину рысью, с кошачьей мордой, кисточками на ушах и человеческим туловищем. Демьянка, как и другие русичи, их боялась и сторонилась, испытывая непреодолимое отвращение к мутациям. Так что путь в техотсек ей был заказан.

И ещё кое-что произошло с нею за этот удивительный месяц, когда жизнь их круто перевернулась.

Она впервые увидела себя в большом, в рост, зеркале корабельного санотсека — и поняла, что красива.

Внешностью Демьяна пошла в мать — узкая в кости, небольшого роста, смуглая и изящная, черноволосая, в отличие от белобрысых увальней-братьев. Под растрёпанной воронёной чёлкой — яркие тёмные глаза, глядевшие с вызовом даже в собственное отражение.

Ей уже сравнялось семнадцать, и, если бы они всё ещё оставались в Убежище с его правилами и размеренной, хоть и опасной подчас, жизнью, к ней непременно начали бы свататься. Вот о чём она точно никогда не мечтала и не собиралась мечтать! Если бы кто-то из парней Убежища зацепил её сердце, всё могло повернуться по-другому. Возможно, Миха. Но Миха погиб.

Парни из экипажа «Ястребка» тоже посматривали на Демьяну с интересом, она это чувствовала. Но и они были ей не нужны. Если бы можно было через них добраться до техотсека корабля! Но и спаскатер сгодился бы.

— Слушайте, — решительно сказала наконец Демьянка синеглазому рыжему старпому Сашку, задержавшись однажды в шлюзе возле спаскатера. — Могу я тут поковыряться? Мне интересно, как всё в нём устроено, — она обвела рукой приборы, которых в крохотной рубке было мало, но ей бы хватило. — А? — и просительно наклонила голову к плечу. — Честное слово, я ничего не испорчу!

Сашок в явном замешательстве переступил с ноги на ногу и почесал в затылке.

— Почему нет? — прогудел он наконец, и сердце у Демьяны ёкнуло, радостно забившись.

Но тут снаружи раздался какой-то невнятный крик, и старпом беспокойно высунулся в корабельный люк.

Это вернулись всё те же разведчики вместе с юнгами и мутантятами. Они прилетели на драконе, которого сами назвали Петросом, на огромном чёрном блестящем звере, — и теперь беспорядочной толпой мчались к «Ястребку», что-то возбуждённо выкрикивая и размахивая руками.

— Смирно! — гаркнул неожиданно Сашок так, что даже Демьяна подскочила. — Внятно излагайте!

— Имперцы, — прохрипел Горька, утирая рукавом взмокший лоб. Его серые глаза яростно блестели.

— Мы видели шлюпку с их корабля! — Дюха вытянулся в струнку. — Он называется «Рейн».

* * *

Началась паническая суматоха, которую тут же оборвал Горислав, появившись вместе со штурманом из техотсека. Он-то и велел русичам начать эвакуацию, собираясь увезти на Тортугу-5 всех, кто захочет покинуть планету.

— Простите, народ, — добавил он сокрушённо. — Понадеялся я на русский «авось». Надо было всех вас в горы увозить и самим туда рвать. К драконам, ну. Теперь поздно. С-суки, принесла же их всё-таки нелёгкая… «Ястребок»! — скомандовал он кораблю. — Включай защиту.

Демьянка вздрогнула. Про защиту она услышала впервые. Она, конечно, и раньше видела, что экипаж обращается с кораблём как с человеком из плоти и крови, с живым мальчишкой. Но ещё Дед в своей школе рассказывал им об искусственном разуме, умевшем самообучаться. Однако «Ястребок» был чем-то посложнее. Чем-то бОльшим. Демьяна кожей это чувствовала.

Она вздрогнула, когда ей на плечо опустилась рука Олежки.

— Дём, а мы полетим или останемся? — тревожно спросил он, глядя ей прямо в глаза. — Волк вон собирается остаться в Убежище.

Демьяна стремительно обернулась, стряхнув его руку. В общем гаме собравшейся толпы действительно раздавался резкий голос Артёма Волкова.

— Я со своими ребятами с тобой не полечу, — отрубил тот, повернувшись к Гориславу. — Забирай баб и пискунов, — он зло глянул на командиршу Надежду. — А мы останемся. Родная земля не выдаст. Прищемим хвост имперцам, если драконы подмогнут.

Его тёмные глаза зло сверкнули.

Демьяна не колебалась ни секунды. Она давно знала, что братья, что бы ни случилось, полагаются только на её решение, и твёрдо проговорила:

— Мы улетаем. Пускай даже имперцы атакуют корабль, я в этом вонючем Убежище ни минуты не останусь.

— Но мы тут родились, — пробормотал Глеб. — На Руси.

— Но не в Убежище же! — оскалилась Демьянка, вспыхнув от гнева. — Наш дом вместе с Русью сгорел. Вместе с мамой и папой. Ну если и мы сгорим, там, — она, не глядя, ткнула пальцем вверх, — значит, пускай.

Однако «Ястребок» не сгорел в космосе, атакованный имперцами. На орбите он встретился с кораблём «Шаллах» пиратской королевы Ясмины аль-Халиль. Она и приняла на борт эвакуирующихся русичей. А Горислав остался прикрывать от имперского «Рейна» их отход.

Несмотря на перегрузки, выбивающие слёзы из глаз и кровь из ноздрей, несмотря на детский писк и женские рыдания вокруг, Демьянка прилипла к иллюминатору, зачарованно уставившись на «Ястребок», висевший в чёрной непроницаемой бездне. «Открылась бездна, звёзд полна, звездам числа нет, бездне — дна», — вспомнил она чьи-то стихи, которые читал им Дед.

Она прикусила кулак, чтобы не заплакать — не хватало ей разреветься, как тем бабам, что выли вокруг от страха и боли. Подумаешь, перегрузки! Ни на «Ястребке», когда тот взмыл с пустоши возле Убежища, ни теперь на «Шалахе» Демьяна не страшилась этого. Но одинокий «Ястребок», готовый заслонить их собой, сразившись с имперцами, заставлял сердце в её груди замирать и переворачиваться при мысли, что она видит его последний раз в жизни.

Как и Романова.

Спеша на «Шаллах» в толпе русичей под зычные команды матери-хозяйки Наташи Манучаровой, стоявшей у шлюза, она мельком глянула в командирскую рубку. Романов склонился над плечом Яниса, сосредоточенно прокладывавшего курс, и напряжённо смотрел на мониторы — брови сошлись к переносице, серые глаза потемнели. Таким его и запомнила Демьянка, когда за спинами русичей с шипением закрылся шлюзовой люк.

А когда «Шалах» опустился на космодром Тортуги-5, залитый тёплым солнечным светом, «Ястребок» уже высился там как ни в чём не бывало. Увидев его, русичи ахнули в один голос, а старпом «Шаллаха», чернобровый, гибкий, как хлыст, Джамал, первым вышел на трап и обернулся к ним со снисходительной улыбкой:

— Подпространственный Прыжок. Мы так не могли — с вами на борту.

Демьянка пошевелила губами, заворожённо повторяя про себя: «Подпространственный Прыжок».

Ей столь многому предстояло научиться!

* * *

Кусок побережья, выделенный бургомистром прибывшей общине по просьбе капитана «Ястребка», назвали Приморьем. У деревянной пристани гордо пришвартовались рыбацкие шхуны, купленные, чтобы русичи могли зарабатывать, продавая рыбу и других морских гадов на рынках ближайших городов. Закипела работа по строительству общинных домов из термопласта и дерева, благо недостатка в лесах на Тортуге-5 не было.

Но Демьяна всё равно не чувствовала себя счастливой, как в самом раннем, почти забытом детстве, когда просыпаешься поутру и знаешь, что впереди длинный-предлинный, полный больших и маленьких радостей день. И дело тут было не в том, что вместе с братьями она не слезала со строительных лесов. Работы она не боялась — никакой. В общине было всего два десятка мужиков, и любые опытные руки ценились на вес золота.

Демьяна не желала больше жить в общине с её посконными правилами. Главенствовал у русичей теперь великан Фрол Устюгов — после того, как Надежда-командирша сделала всё-таки выбор и вернулась на Русь к своему бешеному Волку, ещё тогда, с орбиты. Демьянка этому свидетельницей не была, отбыв на «Шаллахе», а то бы наверняка отбила чечётку прямо на палубе.

Фрол был мужиком степенным и спокойным, но быт общины менять не собирался, ему это и в голову не приходило. Он не хотел и не мог понять, что их мир изменился. Сдвинулся.

Допотопное Убежище просто переселилось на Тортугу и стало называться по-другому, вот и всё.

После того, как Горислав закупил для русичей коммуникаторы последней модели — в очередной раз облагодетельствовал, с досадой думала Демьяна, — перед ними раскрылась вся Галасеть. И это было как взрыв. Перед сном, лёжа на своих нарах, Демьяна уже не читала книг. Какие книги! Она с горьким, стеснявшим грудь чувством листала страницы Галасети, чтобы посмотреть, как можно жить — как живут в обширном мире другие, люди или нелюди. Все они были красивее, богаче, счастливее неё, Демьяны Гаршиной, нищей побродяжки с никому не нужной, расплавленной где-то в Дальнем космосе планеты Русь.

А тут ещё случилось то, чего она опасалась: к братьям заявился сам Фрол со своим восемнадцатилетним племяшем, таким же русоволосым богатырём, как Глеб и Олежка. Как сам Фрол. Звали его Данилой. Парень мялся, топтался на месте, искоса взглядывал на Демьяну телячьими глазами и только что слюни не пускал. Жених! Демьяна подняла его на смех, и незваные гости отправились восвояси.

Но ночью она долго лежала без сна, хотя и вымоталась за день. Рядом с нею беззаботно сопели, разметавшись, такие же умаявшиеся бабы, треть из которых была на сносях. На глаза Демьянки наворачивались злые слёзы. Не такой судьбы она для себя желала, хоть прочь из общины беги!

Да, надо было бежать.

Но куда? И как же Глеб с Олежкой? Она точно знала, что уйти они не захотят. И потом, кто они все были? Безродные нищие дикари, ничего не умеющие, ничего не знающие о новой, бьющей через край яркой, сытой, привольной жизни.

Но был и «Ястребок», до которого Демьяна всё ещё мечтала добраться. Уйти хотя бы туда. Пусть Романов был изгоем, как все пираты и контрабандисты на задворках Империи. Но она по-прежнему страстно желала узнать больше о его чудесном корабле, который вёл себя как человек, говорил со своим экипажем как человек, а не как бездушная железяка, пусть и с супермозгом внутри.

И вот когда Демьянина голова уже начинала пухнуть от этих трудных жестоких мыслей, с ней на связь вышел вурль.

* * *

Этот крепко сбитый коренастый мужик с синими татуировками на скулах и на гладко выбритом черепе, с подпиленными острыми зубами, которые он скалил напоказ, подошёл к Демьяне, когда та запасалась на складе деталями для ветряка.

Ей ещё на Руси хотелось сделать такую машинку — ветряк, вроде бы и никчемный, но здесь-то он исправно вырабатывал бы электричество, при постоянно дующем с моря тёплом и ровном ветре. Коренные тортугцы говорили, что зим здесь не бывает. Вот и Василиса, хозяйка харчевни «Чёртова дюжина», где они столовались, рассказывала, проворно убирая посуду со стола и перекинув за спину тугую пшеничную косу:

— Ништо, обвыкнетесь! Зима тут — одно название, даже снег не ложится, разве что сорвётся совсем чуть-чуть. Навмёрзлись чай? — она с лукавой полуулыбкой косилась на Фрола, заливавшегося краской под этим глубоким синим взглядом.

Демьяна же не могла без дрожи вспомнить промозглые зимы в Убежище, когда она ещё мелкой девчонкой тряслась, как в лихорадке, под двумя колючими солдатскими одеялами, и никак не получалось согреться.

«Никогда больше, — думала она, невидяще глядя на выставленные в витринах блестящие начищенные детали, из которых можно было собрать не только ветряк. — Никогда больше».

Рядом с ней кто-то демонстративно кашлянул. Она резко обернулась и увидела оскаленные в улыбке белые острые зубы незнакомого мужика с синими татуировками на черепе и щеках.

— Ты же с Приморья? Русачка? — с каким-то странным акцентом весело осведомился он на космолингве. — А я вурль, — продолжал он, не дождавшись её кивка. — Ант меня зовут. Побазлаем?

Демьяна растерянно моргнула. Про вурлей кто-то рассказывал в харчевне у той же Василисы — раса наёмников, разбойников, контрабандистов и каторжан, с давних времён рассеянная по Дальнему космосу.

— Поговорим, говорю, — ещё пуще оскалился этот Ант. — Бабло тебе нужно? Ну, деньги, деньги! — он сложил в щепоть корявые пальцы.

Демьяна настороженно сощурилась. Этого разбойника она не боялась. Она была вооружена, братья стояли неподалёку, чинно беседуя с владельцем склада. Глеб с беспокойством оглянулся на неё и вурля, блеснув голубыми глазами, Демьяна успокаивающе махнула ему рукой.

Вурль продолжал скалиться:

— Не боись, твоя мелкая задница мне не нужна. Вас привёз на Тортугу корабль Романова? Горислава Романова? «Ястребок»? Он нужен Империи, — теперь вурль говорил серьёзно, быстро и напористо, но понизив голос почти до шёпота, так что Демьяна с трудом его понимала. — Империя платит. Большие деньги, девочка. Огромные, — теперь он развёл пальцы в стороны, словно показывая толщину пачки с деньгами. — Ты вхожа туда? Знаешь Романова и его штурмана?

Демьяна машинально кивнула, облизав губы. Сердце её стучало болезненно и гулко, ей казалось, что этот стук слышат все — вурль, Глеб и Олежка и даже Романов — на стоявшем совсем близко «Ястребке». На космодроме.

«Империя платит большие деньги…»

— За что платит? — хрипло выдавила она, поворачиваясь к вурлю и чувствуя, как кровь отливает от лица — щёки будто стянуло льдом. Стылым льдом, какой намерзал на вонючих склизких лужах перед входом в Убежище.

Вурль больше не скалился. Он легко ответил:

— Да почитай, ни за что. Просто если будешь у Романова на «Ястребке» и увидишь, что он куда-то один или со штурманом своим собирается, дай знать. Поговорить с ним важные имперские шишки хотят, а он от них лытается.

— Поговорить? — переспросила Демьяна, стиснув кулаки. — Или убить?

Вурль отрывисто хохотнул, будто пёс взлаял. Тот громадный чёрный террибль с планеты Зима, что обитал в харчевне у Василисы.

— Дурочка, — проговорил он почти ласково. — Не бойсь. Ты на мою рожу не смотри. То не я за ним охочусь, то сама Империя тебе предлагает сотрудничать. Секретная служба его величества императора Филиппа. Поняла? Никто их убивать не собирается. Поговорить, вот что нужно. А тебе — просто сказать, когда и куда Романов полетит. Один или со штурманом своим. Поняла? — ещё раз нетерпеливо повторил он.

Демьяна резко мотнула головой — так, что рассыпавшиеся волосы закрыли лицо:

— Я на него не работаю и у него не служу, — отрезала она. — И никому не служу. Поди прочь со своей Империей.

— Двадцать тысяч космокредитов, — вкрадчиво прошептал вурль, ближе наклонившись к ней. — Сегодня не служишь — завтра послужишь. Это большие деньги за один разговор. И вреда им не будет, говорю тебе, это имперцы обещают.

— Пошёл вон, — яростно процедила Демьяна в ответ, развернулась на каблуках и направилась к братьям, которые тоже поспешили ей навстречу.

Ант, заметив, что они с подозрением смотрят на него, шутовски раскланялся и прыгнул в свой маленький бронированный чёрный флайер.

«Скатертью дорожка, — устало подумала Демьяна. Сердце у неё продолжало болезненно биться. — Скатертью дорожка». И ещё она подумала: «Двадцать тысяч космокредитов».

Она уже понимала, что это и вправду большие деньги. Хватит, чтобы добраться до какой-нибудь крупной центральной планеты. Не на задворках Галактики.

«Вреда им не будет, это имперцы обещают»

Поздним вечером она убежала к морю. Сидела там на камне, обняв колени и уткнувшись в них горячим лбом. Море подкатывало к ней кружевную пену, море успокаивающе шумело. Было солёным, как слезы, катившиеся у неё по щекам.

Наконец она с силой вытерла лицо и встала. Невидящим взглядом посмотрела на сверкающую в воде фосфоресцирующую лунную дорожку.

Она уже знала, как поступит. И ещё знала, что вурль сам найдёт её, когда она так поступит.

Сперва надо было поговорить со старостой Фролом. Приморье было обустроено, он согласится теперь их отпустить.

* * *

— Мы с вашим старостой толковали про двоих, — напрямик сказал Горислав переминающимся с ноги на ногу белобрысым русичам, с самого ранья заявившимся на «Ястребок». — Про Пантюхиных Глеба и Олежку.

Белобрысые богатыри переглянулись.

— Мы это, — прогудел тот, кто, видимо, у них верховодил. — Извиняй, капитан, я и есть Глеб, это Олег, а это… — он посмотрел на черноволосую, смуглую, как воронёнок, девчонку, застывшую у его могучего плеча. — Это сестрица наша единоутробная, Демьяна Гаршина. Мы втроём и на Руси были… и к тебе втроём пришли. Дёма тоже наняться к тебе хочет.

— Дёма не хочет сидеть дома, ну, — пробормотал Горислав, внимательно разглядывая девчонку, которая вспыхнула до ушей, но прямого взгляда не отвела. — Сама-то за себя скажешь или как?

Демьяна сощурила тёмные глаза.

— Скажу, если спросишь.

— Без братьев не хочешь оставаться или мир желаешь посмотреть, себя показать? — предположил Горислав, пряча невольную улыбку.

— Я много чего умею, — глаза девчонки сердито блеснули, она понимала, что её поддразнивают. — По части механики.

— Она на все руки мастерица, — нерешительно вступил в разговор второй брат, Олежка. — Что угодно починит и наладит, хоть мельницу, хоть ветряк, хоть что.

Горислав хмыкнул:

— Мельниц вообще-то не держу, но подходец ясен, — он подмигнул девчонке. — Наш кибермех Фёдор Петрович тоже на все руки мастак, как вернётся на корабль — познакомишься. А вы, мужики, — он взглянул на братьев, — к нашему старпому поступите, он вас и распределит по надобности. Народ тут ушлый, всему обучит, ну

— И хорошему, и дурному, — вполголоса подсказал светловолосый штурман, усмехаясь углом рта.

— Оставайтесь, а пока никого нет, попробуйте сами освоиться, — закончил Горислав. — Если что, только кликните: эй, «Ястребок», мол, встань передо мной как лист перед травой!

— Слушаю, капитан, — немедля прозвенел над их головами серьёзный мальчишеский голос, и вновь прибывшие переглянулись.

— Присмотри за ребятами, объясни, где тут что, куда идти и как размещаться, — велел Горислав. — Наташе передай, что у неё ещё трое будут на довольствии. А мы тут со штурманом ненадолго слетаем кое-куда.

— На Арриду, а катер сами возьмём, — сообщил Янис, наблюдая, как новички гуськом выходят в коридор. Девчонка эта, Демьяна, на миг встретилась с ним глазами, будто насквозь прожгла.

— Ясно, капитан, — деловито откликнулся корабль. — Катер готов к вылету.

«Аррида», — одними губами повторила Демьяна, нащупывая в кармане коммуникатор. Вурль связался с нею вчера — сам. И он уже знал, что Демьяна с братьями пойдёт наниматься на «Ястребок». Значит, и правда за нею следила секретная служба.

Кинуться к Романову. Рассказать обо всём.

Двадцать тысяч космокредитов.

Демьяна тряхнула головой и, отстав от остальных, быстро набрала на коммуникаторе короткое сообщение.

БОНУС!

Демьяна Гаршина


Горислав Романов, капитан «Ястребка»


Янис Озолиньш, штурман «Ястребка»


Ясмина аль-Халиль, капитан «Шаллаха»


Вурль Ант Смоур, капитан «Драккара»


Наташа Манучарова, бывшая каторжанка, «мать-хозяйка» «Ястребка»


Сашок Калинка, старпом «Ястребка»


Надежда Воронцова, глава общины русичей


Фрол Устюгов, староста русичей


Василиса Прохорова, хозяйка «Чёртовой дюжины»


Борк, мутантёнок из Дома на мысу


Матти, его друг


Дюха Манучаров, юнга «Ястребка»


Валёк Филиппов, юнга «Ястребка»

Название: Ястребок. Испытание
Цикл: Планета Русь
Автор: sillvercat для fandom Russian original 2025
Бета: Xenya-m
Размер: макси, 18105 слов
Персонажи: Горислав Романов, Янис Озолиньш, Демьяна Гаршина, принц Филипп, Светлана Синицына, имперские космогвардейцы, пираты, русичи и другие обитатели Галактики
Категория: джен, гет
Жанр: космоопера, драма, приключения, юмор, броманс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Горислав Романов, капитан «Ястребка», единственного во Вселенной разумного корабля, намерен выяснить, куда пропадают дети из сиротских приютов планеты-каторги Вандея-3. То, что он узнаёт, может стоить ему жизни… И не только ему, но и его экипажу, и «Ястребку».
Примечания: Сиквел к командному циклу «Планета Русь»: ГУГЛДОК.
Разрешение автора цикла на публикацию продолжения получено, каждая часть цикла может читаться как самостоятельное произведение.
Предупреждения: нецензурная лексика, русизмы; насилие; сериальный формат, полнейшая техническая белиберда
Иллюстрации: здесь
В тексте есть иллюстрации, сгенерированные ИИ по запросам автора.
Ссылка: тут

«Идёт смерть по улице,
несёт блины на блюдце,
Кому вынется — тому сбудется.
Тронет за плечо, поцелует горячо,
Полетят копейки из-за пазухи долой.
Ходит дурачок по лесу,
Ищет дурачок глупей себя.
Зубчатые колёса завертелись в башке,
В промокшей башке под бронебойным дождём.
Закипела ртуть, замахнулся кулак —
Да только если крест на грудь,
то на последний глаз — пятак.
Ходит дурачок по миру,
Ищет дурачок глупей себя».
(Старинная русская песня)

ПРОЛОГ

Демьянка не сразу узнала в этом окровавленном, обгоревшем комке перьев и чешуи, ударившемся в термопласт палубы у её ног, горделивую нептицу. Чудо, рождённое мутацией драконов планеты Русь. Существо, невесть как умевшее преодолевать невообразимые расстояния, чтобы передать зов от того, кто в этом нуждался.

Демьянка подняла потрясённый взгляд на остальных. Ни Янис, ни Филипп с Мотей, ни Сашок с Петровичем, застывшие вокруг, не могли проронить ни слова.

Старый корабль заметно вибрировал, будто человек, тщетно пытающийся справиться с охватившей его дрожью.

Наконец Янис еле слышно выдохнул:

— Горька! Она от Горьки?

Он рванулся было вперёд, как и Филипп, но Демьянка вскинула руку, останавливая их. У неё достало сил бережно взять нептицу в ладони, чтобы выслушать. Чтобы услышать то, ради чего та преодолела подпространство.

Нептица слепо приоткрыла один глаз — щелевидный кошачий зрачок закатился, глаз стал одним сплошным кровавым бельмом. Маленькая изувеченная голова беспомощно болталась на тонкой шее, но голос… Демьянка всё-таки услышала голос, хриплый, едва различимый.

Он диктовал координаты, которые она эхом повторила вслух. Диктовал снова и снова. Пока не затих совсем.

И это не был голос Горислава Романова. Демьянка сразу его узнала. Он принадлежал Анту Смоуру, капитану пиратского корабля «Дракар». Разбойнику-вурлю, едва не погубившему когда-то Горислава по указке Империи.

Нептица, пролетевшая через подпространство, разбитая и обгоревшая, поняла, что её услышали, и будто бы с облегчением вздохнула.

В последний раз.

Слёзы, покатившиеся по побелевшим щекам Демьянки, капали на изувеченное тельце в её ладонях. И этому беззвучному плачу вторили разноголосые крики и плач из пассажирского отсека, где находились спасённые дети.

«Романовым спасённые, Господи», — отчаянно подумал Янис, на миг невольно зажмурившись. Острая боль выкручивала ему сердце так, что не вздохнуть. Но ни на боль, ни на молитвы времени не было. Он кинулся к пульту управления, и все расступились, чтобы не мешать штурману.

— Потом поплачешь, — резко бросил он Демьянке. — Кто с тобой говорил? Узнала? Капитан?

Девчонка прикусила дрожащие губы, мотнула головой, продолжая бережно прижимать к себе мёртвую окровавленную нептицу. Едва слышно выдавила:

— Вурль. Этот… с «Драккара».

— Но почему… — Янис осекся. Вопрос, почему именно вурль что-то передал через нептитцу, мог подождать. Всё сейчас могло подождать. Кроме одного, самого важного.

Нептица никогда не прилетала зря. И она могла связываться только с уроженцами Руси… Значит ли это, что вурль нашёл Горислава и послал нептицу Демьянке? Янис запретил себе сейчас об этом думать, запретил хвататься за тонкую ниточку надежды.

— Проверь координаты, — отрывисто велел он, выводя на монитор столбик цифр.

Демьянка вскинула голову, быстро их просмотрела и молча кивнула в знак того, что координаты правильные.

Корабль тут же принялся прокладывать варианты оптимального маршрута. Чужой корабль вместо «Ястребка», чужое имперское корыто… Но всё шло как надо, и Янис позволил себе развернуться в своём кресле и посмотреть на остальных, бледных и потерянных. В их глазах он видел собственное отчаяние. И надежду — несмотря ни на что.

— Командир… — выдохнул Филипп, уставившись на него почерневшими глазами, и Демьянка наконец качнулась к нему, а он протянул ей руку, не решаясь коснуться.

Да, в отсутствие капитана командиром стал Янис, и ему предстояло теперь определить не только судьбу сгинувшего невесть где Романова, но и судьбу детей, которых тот спас, судьбу всего экипажа, оставшегося без «Ястребка» и без капитана, судьбу пленных офицеров с Вандеи-3.

— Идите, займитесь детьми, — глухо проговорил он. — Наташа с Грачиком не справятся одни. Старпом! — повысил он голос, увидев, что Сашок собирается возразить, и повторил: — Идите туда, займитесь детьми. Я попытаюсь связаться с Ясминой или Лорсой. Как только они заберут детей, мы отправимся по названным координатам и будем искать Романова, пока не найдём.

По рубке, будто ветер, пронёсся общий облегчённый вздох.

«А вы что думали, я его там брошу?» — едва не выкрикнул Янис, глядя в их осветившиеся надеждой лица.

Дождавшись, пока все выберутся из рубки, он повернулся к пульту управления и на миг спрятал лицо в ладонях.

Горька. Горька. Горе-беда.

Потом он глухо проговорил, привычно обращаясь к кораблю:

— Ястребок, связь!

И застонал в голос. Это же был не «Ястребок».

Стиснув зубы, он сам начал поиск, но всё-таки ещё раз, запрокинув голову, безнадёжно позвал:

— Госпожа Удача!

Но та молчала.

Часть 1

«Моя мёртвая мамка вчера ко мне пришла,
Всё грозила кулаком, называла дураком.
Предрассветный комар опустился в мой пожар
Да захлебнулся кровью из моего виска.
Ходит дурачок по миру,
Ищет дурачок глупей себя».
(Старинная русская песня)

«Ястребок», сверкая серебристой бронёй, гордо устремлялся к зениту, пусть и прикрытому прозрачным термопластом раздвижной крыши. Будто бы стоял не в ремонтных доках, а на тортугском космодроме, откуда капитан Романов аккуратно его привёл.

Доки принадлежали братцам Пантюхиным, чьи белобрысые макушки и синие рабочие комбезы мелькали то там, то сям. Горислав, задумчиво стоявший сейчас возле корабля, не знал и никогда не спрашивал, купили они ремонтные мастерские в кредит или на те деньги, что сводная сестрица их Демьянка когда-то получила от имперцев. Получила за предательство — за попытку по своей наводке взять в плен его, Яниса и Грачика. Но сейчас-то всё было по-другому. Девка вроде как раскаялась и даже заняла на корабле некое положение — не член экипажа, но подружка юнги Филиппа Сноудена. Он же наследный принц Империи Филипп, по собственной охоте проходивший выучку на корабле с пиратской планеты Тортуга-5. На первом во Вселенной не то что разумном — очеловеченном корабле. Эту тайну знали только члены экипажа.

Горислав и не пытался анализировать, как же всё это, совершенно немыслимое, получилось. Что выросло, то выросло, чего уж.

Он поглядел в ту сторону, где за пластиком кабины сервакара виднелись две склоненные друг к другу, одинаково чернокудрявые непутёвые башки — принца и Демьянки, — и открыто ухмыльнулся. Бедовая парочка ему нравилась, ну. По крайней мере, с ними было не скучно. А уж если «Ястребок» стал Демьяне доверять, то и его капитану это было не зазорно.

Он услышал рядом чей-то драматический вздох и повернулся. Так и есть — там застыл подобравшийся к нему неслышной кошкой Грачик Сарьян, помощник кибермеха собственной разудалой персоной. Вот с кем уж точно не соскучишься, с усмешкой подумал Горислав и вскинул руку, чтобы щёлкнуть пацана по лбу. Ну что за дела — стоит без толку и вздыхает, уставившись на принца, мечту свою неземную и недосягаемую.

— Хорош левыми любовями заморачиваться, охламон. Чтоб ты в работу так влюблялся, — посоветовал Горислав легко уклонившемуся от щелбана Грачику.

— Не нудите, кэп, вам не к лицу, — предсказуемо отпарировал тот. Горислав сильно подозревал, что цыганский лукавец нарочно изображает, будто сохнет по Филиппу, лишь бы кэп не заподозрил его в чём похуже и не всыпал хороших люлей.

За вурля Анта Смоура, капитана «Драккара», когда-то взявшего его, Яниса и Грачика в плен, чтобы продать имперцам, точно всыпал бы, да так, чтоб неделю сесть не смог. Безо всякой жалости к мелкому мазохисту. Ишь чего удумал.

— Иди присмотри за чисткой-отделкой, стоишь руки в брюки, кибермех называется, — распорядился Горислав, прекрасно зная, что сейчас ответит паршивец.

Угадал.

— «Ястребок» лучше меня за собой присмотрит, да и Петрович бдит, — пожал острыми плечами Грачик. На языке у него явно вертелось продолжение: «А сам-то не руки в брюки тут стоишь?» — но всё же не решился наглеть, состорожничал.

— Чёрт с тобой, стой, балдей, — любезно пожелал Горислав и широкими шагами направился к сервокару, выбросив из головы Грачиковы пиздостраданья.

Бедовые чернокудрявые головы немедля вскинулись при виде капитана, а термопластиковый колпак так же мгновенно откинулся, но Горислав, небрежно махнув им: «сидите, мол», — сам легко взобрался в кабину. Парочка с готовностью потеснилась, неуверенно лыбясь.

Но при всей неловкости своих взаимоотношений с капитаном «Ястребка», которого она не так давно попросту продала вурлю и имперцам, Демьянка своё дело знала. Девчонка с детства привыкла верховодить братьями — и теперь, в ремонтных доках, тоже. Она постучала пальцем по маленькому монитору кабины:

— Проверка внешних систем корабля на пятидесяти восьми процентах. Обшивка отчищена на девяносто пять процентов.

— Петрович там, в техотсеке, выгнал меня, — проинформировал Филипп.

Старик Фёдор Петрович, старший кибермех корабля, терпеть не мог, когда юнги лезли под руку в ответственные моменты.

Горислав мельком посмотрел на деловито ползающих по серебристой броне «Ястребка» сервороботов и задумчиво кивнул:

— Уже сияет наш пацан, как солнышко.

«Ястребок» и был таким солнышком — первый в мире корабль, ставший личностью, слившийся с нейроматрицей своей создательницы, малышки Арлен, когда-то спасённой Гориславом, а потом погибшей от вызванной мутациями болезни. Спящей вечным сном в ледяном саркофаге-криокапсуле, будто сказочная принцесса.

Гориславу было больно об этом думать.

— А правда, что… — быстро спросил Филипп и запнулся. — Ну, ребята болтали… — он покосился на Демьянку. — Болтали, будто у вас раньше на обшивке был нарисован… фаллос.

Смуглые щёки его слегка покраснели.

Фаллос, значит. Красиво сказал, ну.

— Культурный ты парень, сразу видно — принц, а не какой-нибудь долбоклюй неотёсанный вроде меня, — похвалил Горислав на полном серьёзе, чем окончательно вогнал смущённого принца в краску. — Точно, было дело. Ещё когда мы в первый раз от имперских космодесов вашего пресветлого дядюшки-регента отрывались, ну. Послание им намалевали типа «накося выкуси». — Он вздохнул с картинным сожалением, уподобляясь Грачику. — Но потом наш штурманец, он тоже благовоспитанный, смыл к чертям этот хер и убедительно просил больше не малевать. Дети, мол, смотрят. Дети точно здесь обретались, из Дома на мысу, ну. Приходили часто. Так что мы послушались.

Горислав развёл руками с напускным сожалением.

Всякие интимные подробности вроде той, что изначально «Ястребок» со своим капитаном, как и его экипаж, оказался у штурманца, то есть Яниса Озолиньша, в плену, а штурманец тогда являлся командиром имперской эскадрильи, Горислав для простоты изложения опустил. Впрочем, Филипп и так это знал, но вкратце.

Он переглянулся с Демьянкой, и оба дружно фыркнули.

— Это было до того, как штурман к вам в экипаж пришёл, или после? — с интересом спросил Филипп.

Горислав хмыкнул и лаконично ответил:

— Смыл — до, а просил после. Пришлось уважить. Это ж сам барон Янис Озолиньш, не хухры-мухры.

Надменная породистая зараза, самолюбивая, ранимая и обидчивая, которого он сам кликал Снежной королевой со времён совместной учёбы в имперской Космоакадемии, где оба дрались за главенство, как два волчонка.

— А вы до него только русичей в экипаж набирали? — продолжал допытываться принц. — Тех, кто был в вашем отряде на Руси тогда, пацанами? Вы их всех нашли и взяли в экипаж.

Похоже было, что до появления Горислава в доках они с Демьянкой как раз про то и толковали.

Да уж, благодаря докладам спецслужб коронованный мальчишка знал про капитана «Ястребка» многое, но не всё.

— У нас и девчонки были, — скупо поправил Горислав, покосившись на жадно слушавшую Демьянку. — Но нет, я после разыскал не всех. Как раз одну девчонку и не нашёл. Светланку Синицыну. Мы её Синицей звали, само собой. Она такая была… отчаянная.

Он умолк, разом вспомнив, как защищал Синицу от подонков, вознамерившихся её забрать. Как та прятала в глубине катакомб драконьего детёныша.

…— Ты что, совсем дура?! — заорал он на неё тогда, а Синица, вжав голову в плечи, всё же возразила дрожащим голосом:

— Он же раненый, у него крыло подбито…

Горислав поглядел на примолкших ребят:

— Она первая установила контакт с драконами. Мы их тогда тварями называли. А она подобрала их раненого птенца и выходила.

— И что? — живо спросил Филипп. Глаза его блестели.

Горислав вдруг подумал, что пацану — принцу то есть — мучительно хочется попасть на Русь, сожжённую дотла Разрушителями, на планету, где только-только начала возрождаться жизнь, чтобы увидеть оставшихся там русичей и подружившихся с ними разумных драконов.

Слетать туда, навестить общину во главе с суровой их предводительницей Надеждой ему и самому отчаянно хотелось. Да и Демьянка там родилась, выросла и жила, пока «Ястребок» не забрал оттуда две трети общины и не вывез на Тортугу-5.

Да уж, эти двое не отказались бы побывать на Руси, но Горислав не мог так рисковать наследником имперского престола. Тем более что гибель Филиппа стала бы весьма на руку его пресветлому дядюшке-регенту, и эта комбинация, очень возможно, была продумана тем заранее. Романтичный племянник исследует свою Империю, проходя выучку на пиратском корабле… но вот корабль оказывается на одной из самых опасных планет сектора, и… какая трагедия! Наследник трона случайно погибает. Нет уж.

Горислав сдвинул брови.

— Дракошка поправился. Я его увёз в степь и выпустил возле гнездовищ этих тва… драконов. Чёрт знает, запомнил ли он Синицу. Но я не забыл, — вдруг вырвалось у него.

Это было правдой. Он не забыл.

— Она… — он оборвал себя и снова лишь махнул рукой. А ведь хотел сказать: «Она мне снится».

— Погодите, капитан, — с прежней настойчивостью продолжал Филипп. — А где и как вы её искали?

Горислав пожал плечами и коротко объяснил:

— По всем инфобазам. Сперва я сам, потом — «Ястребок». Но она нигде не проходила. Ни на каторге, ни в приютах, ни в приёмных семьях. Ни в списках погибших. Нигде.

Принц сосредоточенно нахмурил тонкие, будто нарисованные, брови и нерешительно спросил:

— А вы не будете возражать, если я попробую разузнать… по своим каналам? У меня достаточно возможностей, поверьте.

Горислав верил, но ответил честно — теперь уже как принцу Филиппу, а не юнге Сноудену:

— Думаю, что у вас, ваше высочество, не больше возможностей, чем у «Ястребка», но попробуйте, чем чёрт не шутит, ну. Вдруг что получится.

Он снова словно наяву увидел Синицу, какой она была тогда, в катакомбах, — с неровно обрезанной чёрной чёлкой, в камуфляже не по росту, с подвёрнутыми штанинами и рукавами. Истощённую, со впалыми щеками и огромными глазами в тени ресниц. Тогда она казалась ему очень красивой. И чем-то походила на эту бешеную Демьянку Гаршину, что сидела сейчас перед ним, зыркая исподлобья тёмными яркими глазищами.

Пожалуй, принцу Филиппу повезло. А вот дядюшке-регенту — нет.

Горислав неожиданно представил на встрёпанной бедовой голове Демьянки корону Империи и фыркнул. Но ничего не объяснил, когда оба вновь вопросительно уставились на него — чего регочешь, мол, капитан?

Он откинул колпак кабины и спрыгнул вниз.

— Пойдёмте, сами глянем, чего там. Петрович, наверное, зашивается. Авось не выгонит. А целоваться после будете, ну, — прибавил он лукаво.

— Да с чего вы взяли, мы вовсе и не… — забормотали оба смущённо и возмущённо.

«Конечно, конечно», — подумал Горислав, не скрывая улыбки.

Когда они уже направлялись к кораблю, он вспомнил, о чём ещё хотел спросить Демьянку, и на миг придержал её за тонкое плечо:

— Нептица больше к тебе не прилетала?

Та мотнула головой и коротко ответила:

— Я бы сказала. А к вам?

— И ко мне нет, — задумчиво отозвался Горислав.

***

Горислав не успел предупредить Филиппа, чтобы тот сохранил в тайне своё намерение начать поиск Синицы по имперским каналам. Вернее, не то что не успел, просто не подумал об этом. Поэтому, когда вечером следующего дня все, кто остался на борту отлаженного, начищенного и вернувшегося на космодром «Ястребка», ужинали в кают-компании, Филипп дождался прихода капитана и гордо объявил:

— А я нашёл! Нашёл вашу Синицу, кэп! — И тут же честно уточнил: — То есть нашёл один человек из нашей службы. Её данных действительно не было в доступе, вернее, тех данных, что вы мне дали первоначально. — Он умолк, торжествующе уставившись на капитана.

Горислав наткнулся на острый вопрошающий взгляд Яниса и на миг пожалел, что Филипп завёл разговор при нём. Но это было неважно. Он отрывисто спросил:

— И что? Синица жива? Где она?

Он и без того понимал, что она жива, иначе бы Филипп, а вместе с ним и Демьянка, так не сияли. Принц явно ничего не скрывал от девчонки. На душе у Горислава вдруг потеплело, будто он вновь увидел полный надежды взгляд Синицы — там, в опалённой степи на Руси, когда он спрыгнул с флайера и сумрачно буркнул: «Отвёз я твоего дракошку, ну. Мать его нашла и забрала, они же чуткие…» Он почти и не соврал, хотя в глубине души был уверен, что птенца сожрали какие-то другие твари. И ещё он помнил её отчаянный взгляд, когда имперские космодесантники вели их, уцелевших, вышедших к ним подростков, уже не боевой отряд, в свой шаттл. Вели под дулами бластеров, будто пленных. Пацанов отдельно, девчонок отдельно.

Его тогда отправили в Космоакадемию по благотворительной квоте, единственного из всех, решив, очевидно, что в дальнейшем он будет полезен великой Империи. Потому что именно он командовал отрядом и ухитрился сохранить его, сражаясь с тварями, которых пригнали на Русь Разрушители. А остальных — остальных раскидали кого куда. По приёмным семьям, как Лену Бадягину и Дашу Миронову. По приютам, как Сашка Калинку, Мотю Хотуненко и всех остальных. Из этих приютов многие потом попали на каторгу. Лёнька Чиж, Чижик, и Митя Матвеев погибли при аварии рабочего шаттла. А следы Синицы затерялись вообще.

Выходит, нет, не затерялись.

— Давай выкладывай уже! — потребовал Горислав, не скрывая вспыхнувшей степным костром радости. — Где она?

Принц покусал нижнюю губу и нахмурился.

— Её сразу вместе с партией переселенок отправили колонистками на только что терраформированные планеты, — сообщил он. — Сначала на Терранию, потом — на Терра-Нову. И там, тоже почти сразу, выдали замуж, а в тамошнем приходе Церкви Новосвятых крестили и сменили имя во всех официальных документах. И даже дату рождения. Поэтому вы её и не нашли. Сейчас её зовут Майя Делано. Она вот уже четырнадцать лет замужем, и у неё четверо сыновей — двенадцати, восьми, пяти и трёх лет. Прости, капитан, — добавил он упавшим голосом, уже безо всякой радости.

Горислав почувствовал, что скулы будто стягивает морозом. Это было так несправедливо и жестоко.

— Да ей же было от силы тринадцать, — негодующе выпалил он. — Какое там «замуж»? Какая ещё Церковь Новосвятых?

Он запнулся. Он знал, каковы нравы на свежетерраформированных планетах. В колониях, где катастрофически не хватает женщин, а от тяжёлой, на износ, жизни, вернее — существования, там возникают, как грибы после дождя, самые разные секты.

— Понятно, — тяжело проронил он. — Есть возможность с ней связаться? Погоди, — он жестом остановил готового что-то ответить Филиппа и поднял голову. — Ястребок?

— Здесь, капитан, — тотчас отозвался корабль. Если бы это был человек, Горислав поклялся бы, что голос его стал усталым и обескураженным. — Прошу прощения. Я не учёл всех факторов в своём поиске.

— Ты тогда ещё малой был, — вздохнул Горислав. — Это не ты, а я нихрена не учёл. Так что? Можно связаться с этой Терра-Новой?

За столом уже никто не прикасался к еде. Все смотрели на него: Наташа, Филипп, Сашок, Грачик, Демьянка, Дюха с Вальком, Петрович. И Янис, чьи светлые глаза будто заледенели.

— В поселении Аспер, где живёт Майя Делано и её семья, сигналы связи принимает только староста поселения, он же глава прихода Церкви всех Новосвятых, — отчеканил «Ястребок».

Дюха не выдержал и присвистнул. Наташа, мать-хозяйка корабля и его собственная суровая мамаша, немедля показала сыну кулак.

— Отличное местечко, — угрюмо пробормотал Горислав. — Сразу видать, душевное такое, черти бы их драли. Ладно, всё ясно.

Он отодвинул стул и поднялся.

— Что ты намерен делать? — не выдержав, спросил Янис, догнавший его в коридоре. Голос был ровным, но в нём звенело напряжение.

— А ты как думаешь? — Горислав провёл пятернёй по волосам. — Полечу туда, посмотрю сам, что да как, ну. Может, ей помощь нужна.

— Один собрался лететь? — гнул своё Янис, и Горислав пристально посмотрел на него. Его подмывало снова спросить: «А ты как думаешь?» — но он сдержался и промолчал.

Штурман на миг сжал челюсти, будто от боли, но у Горислава рука не поднялась ни обнять, ни встряхнуть его, как он это сделал бы раньше. Эта почти подростковая ревность стала для него не просто нелепой — неважной. Всё потом, решил он. Все разборки и объяснения — потом. Спустя столько лет выяснить, что произошло с Синицей и как ей помочь, — вот что стало единственно важным.

— Ты ещё на спаскатере туда рвани, ага, — зло процедил Янис. — Это же Терра-Нова, она за Порогом. Из-за какой-то… — он осекся.

Горислав и бровью не повёл. Ясно, что штурман горячо и истово Синицу возненавидел. Его право. Но и это вдруг стало неважным.

— С орбиты Терра-Новы — да, на спаскатере, — отрывисто сказал он. — Туда, понятно, на «Ястребке». Прыжок катер не одолеет.

Будто бы Янис не знал.

— Чего ты заходишься? — всё-таки бросил Горислав, устало повернувшись, чтобы уйти. — Мы же совсем малыми были, когда последний раз виделись. Она меня, может, даже и не узнает.

— Но ты зато узнаешь, ведь так? — крикнул ему вслед Янис, сжав кулаки. Ему хотелось разбить их о переборку. В кровь, в мясо. Господи, что за бред, думал он в отчаянии, почему они с Горькой враз стали чужими?

Тот снова лишь качнул головой, направляясь прочь. Не ответил ни «да», ни «нет».

Догнать, схватить, заставить отвечать, врезать, получить в морду, что угодно, только бы не это ледяное молчание, в котором он сам прожил до встречи с Горькой много, много лет.

Но Янис не тронулся с места. Он знал, что ведёт себя как последний идиот, как придурок-недоросль — пускай. Но первого шага, как когда-то, он не сделает. Не станет бегать за Горькой, будто собачонка. Будто преданная до кишок корабельная псина. Он мельком глянул вниз, на лохматую шубу вывернувшей из-за угла шестилапой Швабры, немедля замотавшей пушистым хвостом в ответ на его внимание.

Янис проглотил горький ком, забивший горло, и невольно усмехнулся:

— Вот-вот.

К чёрту Романова. К чёрту всё.

И курс на Терра-Нову пусть ему прокладывает «Ястребок».

***

Терра-Нова, одна из самых крупных терраформированных планет пятого сектора, медленно поворачивалась на мониторах «Ястребка». Зелёная там, где росли леса, голубая и синяя — где разливались моря, золотая — где колосились поля. Планета была в основном сельскохозяйственной, а ещё поставляла для Империи древесину. Заправляли тут местные власти под присмотром десятков имперских наместников.

Выяснить всё это было для Горислава минутным делом. Больше всего его интересовало поселение, где сейчас жила Синица, — Аспер. Там распоряжался староста, он же столп местной общины Церкви всех Новосвятых. Звали его Дамиан.

Горислав хмуро посмотрел на вдохновенный бородатый лик старосты на мониторе. С виду тот был немногим старше его самого. Больше никто из жителей Аспера в анналах Галасети не засветился. Коннор Делано и его супруга Майя — тем паче.

Горислав погасил экран и направился снаряжать спаскатер. Он понятия не имел, что ему может понадобиться в Аспере, кроме оружия. Продовольственные пайки? Лекарства? Жители поселений явно не страдали от их отсутствия, судя по статистике рождаемости и смертности и учитывая объём поставляемой ими в Империю сельскохозяйственной продукции. Но, чёрт знает, может, имперские эмиссары устроили тут нечто вроде продразвёрстки и выгребали всё подчистую. Ладно, подумал Горислав, проверяя уровень заряда двух своих бластеров, космокредитки устроят всех под всеми солнцами Галактики. Чем больше, тем лучше. Денег у него на счету было достаточно, а Первый межпланетный банк рулил на Терра-Нове, как и на всех прочих запорожных планетах.

— Капитан, — прозвучал у него за спиной напряжённый голос, и он обернулся, подсознательно ожидая увидеть Яниса, хотя голос принадлежал старпому.

Сашок Калинка стоял, скрестив могучие руки на могучей груди, и укоризненно взирал на него из-под копны рыжих кудрей. Из-за его широкой спины выглядывал Мотя Хват, сверкал глазами-черносливинами не менее укоризненно. Оба когда-то были вместе с ним на Руси.

Горислав точно знал, про что сейчас эти красавцы будут глаголить, и не ошибся.

— Капитан, — проникновенно продолжал Сашок, — мы тоже хотим с Синицей повидаться. Она же наша. И Лёха с Илюхой хотят. Чего ты один-то собрался? Нечестно.

— Спаскатер не резиновый, — буркнул Горислав.

— Нечестно, — упрямо долдонил своё Сашок. — И потом, мало ли что там эти селяне удумают. А ты один. Кто тебя прикроет?

Горислав потёр лоб. Они были кругом правы… но он-то считал, что проситься с ним в Аспер первым заявится Янис. Не заявился. Гордый он, Королева. И дурной, хотя не дурнее него самого.

Яниса с собою он бы точно не взял. Не выдержал бы этого укоризненно-враждебного взгляда из-под маски ледяного равнодушия.

— Лады, — проворчал он. — Умные все, куда от вас деваться, ну. Готовьте снарягу. Но только вы двое.

Оба просияли, как ясные солнышки, и Горислав невольно усмехнулся. На душе сразу стало полегче.

***

Серебристый острый шпиль Церкви всех Новосвятых сверкал в иллюминаторах снижавшегося спаскатера и был виден со всех концов Аспера, даже с располагавшегося за речной долиной космодрома.

Против воли как Терра-Нова, так и Аспер Гориславу сразу понравились. Здесь не чувствовалось той вопиющей нищеты и безнадёги, какой отличалось большинство запорожных планет, куда власти заталкивали переселенцев, суля землю и защиту, а на деле оставляя наедине с неизвестными болезнями и хищниками. Терра-Нова казалась благодатной и мирной. Зелёные и золотые квадраты полей сменялись садами, где деревья гнулись под тяжестью каких-то румяных местных плодов. По голубому небу плыли облака, кудрявые, будто овцы. И отары таких же белоснежных овец-облаков паслись на склонах круглящихся боками холмов.

Два местных таможенника добродушно ухмылялись, с любопытством рассматривая Горислава, Сашка и Мотю. Имперский офицер-охранник с бластером на ремне не был столь благодушен, косился настороженно, но Горислав вполне понимал почему — сами новоприбывшие же и явили ему хмурые разбойничьи рожи.

Он сделал над собой усилие и широко улыбнулся. Лучиться благодушием получалось плохо, он всей шкурой предчувствовал надвигающиеся проблемы.

Ну же, не выдай, госпожа Удача, трюмная замарашка, фифа в шелках, единственная подружка!

— Цель прибытия? — осведомился таможенник, уставившись в монитор.

— Повидаться со знакомыми, — кратко отозвался Горислав и объяснил уже куда более пространно и непринуждённо, встретившись с испытующим взглядом чиновника: — Мы не виделись четырнадцать лет и случайно узнали, что эти люди находятся именно здесь. Просто связаться лично не получается, — он удручённо развёл руками.

— В Аспере с этим строго, — подтвердил таможенник почти сочувственно. — Всё через старосту Дамиана, дабы не возникало искушений.

Искушений, значит. Ну-ну.

На языке у чиновника явно вертелся вопрос, к кому именно прибыли чужаки, но он смолчал. Промолчал и Горислав, хотя не отказался бы разузнать подробнее об этом старосте, столь ревностно пекущемся о моральном облике своей паствы.

— Вам необходимо сдать своё оружие на хранение, — неожиданно изрёк имперец-охранник деревянным голосом, а из внутренних помещений космопорта тут же вынырнули ещё двое таких же дуболомов в чёрной форме с нашивками. — Ношение оружия на Терра-Нове разрешено только местным жителям.

Он демонстративно опустил ладонь на рукоять собственного бластера.

— Раз правила таковы, пожалуйста, — легко пожал плечами Горислав. Сашок с Мотей тоже и глазом не моргнули, сдавая оружие, хотя никаких таких «правил» никто из них не видел в предъявленном сухом перечне разрешённого и запретного.

Что ж, жизнь усложнялась, ну.

Они неторопливо вышли под яркое, совсем как на Тортуге-5, солнце и чинно уселись в сервокар, немедля к ним подлетевший.

— Церковь всех Новосвятых, — бросил Горислав, и серв резво взял с места так, что их вжало в сиденья.

— Интересно, кто такие эти самые новосвятые, — пробормотал Мотя.

— Какие-нибудь каторжники-первопоселенцы, — рассеянно пробасил Сашок. — Слушай, кэп, а если этот самый святой отец нас до Синицы не допустит?

— Пусть попробует, — невозмутимо отозвался Горислав и получил в ответ две разбойничьи ухмылки.

Внезапно чувство вины болезненно укололо его, заставив вновь нахмуриться. Потому что он был рад, что Яниса сейчас нет рядом. Потому что он снова будто вернулся в прошлое, стал мальчишкой. Стал свободным. Стал собой. И со своими ребятами отправился выручать свою девчонку.

— Треклятье, — прошептал он, тряхнув головой.

Сервокар плавно снижался над посадочной площадкой возле церкви, следовало сосредоточиться на предстоящем разговоре. Всё остальное мозгоклюйство и рефлексии — потом.

— Только бы службы тут какой-нибудь не было, — проворчал он, выбираясь наружу.

Службы не было, и преподобный Дамиан оказался на месте — не в рясе, а в выгоревшем чуть ли не добела голубом рабочем комбезе. Вышел он на крыльцо, явно только что бросив пилу или рубанок. В светлых, остриженных в кружок волосах и даже в бороде застряли опилки, рукопожатие было крепким, взгляд голубых глаз — испытующим. Он чем-то даже напомнил Гориславу Фрола Устюгова, старосту поселения спасённых им русичей на Тортуге-5, чем невольно расположил к себе. Обольщаться точно не следовало, но сразу стало понятно, что этот мужик — калач тёртый.

Горислав назвался и назвал своих спутников, и тогда Дамиан на миг поднял брови — видимо, не каждый день их поселение посещали пираты с Тортуги, — но степенно пригласил зайти внутрь.

Горислав незаметно оглядел мощёный церковный двор, как привык это делать, просчитывая диспозицию. На ухоженных клумбах цвели незнакомые, неяркие, славно пахнущие цветы. В центре стояло какое-то странное деревянное сооружение непонятного назначения, увенчанное колоколом, значит, что-то сакральное.

Внутри церковь походила на те, где раньше доводилось бывать Гориславу. Сквозь узкие высокие окна пробивался солнечный свет, оставляя тёплые прямоугольники на деревянном полу, стены были расписаны сценами из жизни предполагаемых новосвятых. Сашок явно угадал насчёт каторжан — на росписи у входа руки персонажей были скованы цепями. Рядом другого персонажа подвергали бичеванию, причём и у кнутобойцев, и у бичуемого в разодранной одежде над головами светились нимбы. Горислав пригляделся внимательней и едва не присвистнул, как давеча Дюха, — сооружение, к которому был привязан несчастный, было точь-в-точь таким, какое они только что видели во дворе.

Вот, значит, что. Он почувствовал, как холодеет спина и встретился взглядом с Сашком. «А ты, кэп, ещё не хотел нас брать», — ясно говорил этот взгляд.

Горислав перекрестился, его примеру последовали Сашок с Мотей, и этим, безусловно, сразу расположили к себе одобрительно улыбнувшегося Дамиана. Все четверо чинно уселись на дощатые скамейки у стены, и Горислав заговорил, тщательно подбирая слова:

— Мы разыскиваем одну женщину из вашего поселения. Мы расстались подростками и с тех пор не виделись. Мы все родились и выросли на планете Русь. Наши семьи, как и большинство людей там, погибли при нападении разрушителей четырнадцать лет назад. Оттуда нас эвакуировали имперцы и…

И запнулся, потому что Дамиан вдруг кивнул со словами:

— Тогда я знаю, кого вы здесь ищете. Майю Делано. Единственную из моей паствы уроженку вашей Руси. Что ж… — он помедлил и поднялся. — Вы можете увидеться с ней. В моём присутствии, разумеется. Её муж Коннор сейчас работает на лесозаготовках. Мы отведём вас в их дом.

Гориславу не пришлось долго удивляться, кто такие «мы».

Взгляд лучистых глаз старосты остался таким же безмятежным, когда по его неслышному сигналу откуда-то сверху — по неразличимой прежде лестнице — спустились трое крепких угрюмых парней в домотканой одежде, но с бластерами последней модели наизготовку.

Отлично. Вот и свита.

Горислав улыбнулся — как он надеялся, не менее лучезарно, чем староста. Чего-то такого он и ждал.

Скорей бы встретиться с Синицей.

***

— А вам не кажется, святой отец, что взрослые люди способны контролировать свои поступки без постороннего присмотра? — не утерпел Горислав, когда они все вместе — трое гостей и Дамиан впереди, трое парней позади, будто конвоиры, — шагали по улице, залитой приветливым солнечным светом, вдоль ряда аккуратных домов, каждый из которых был обнесён высоким забором.

Дамиан весело на него покосился:

— Я не святой отец. И право на, как вы выразились, присмотр мне дала моя община. Наша община, — он сделал ударение на слове «наша». — Поэтому нет, мне не кажется это несправедливым. Ведь вы тоже распоряжаетесь жизнями своих людей по собственному усмотрению, не так ли, капитан?

— Жизнями в бою — возможно, — сдержанно отозвался Горислав. — Но не личной жизнью и не взаимоотношениями с другими людьми. Они пришли на корабль по своему выбору, и я никого не держу против воли, каждый свободен уйти.

— Майя Делано, — спокойно проговорил Дамиан, — тоже вступила в нашу общину добровольно и таким образом приняла наши устои.

— Девочка, которой и тринадцати не сравнялось? — Горислав всё-таки начал закипать. Аккуратные домики вдоль улицы перестали казаться приветливыми, а высокие заборы вокруг них весьма походили на тюремную ограду. — Давайте не будем лицемерить, преподобный. Ни вы, ни я. Она была одиноким испуганным ребёнком, которого привезли сюда силой, верно?

Вот чёрт. Ещё немного, и он всё испортит, всю свою драную дипломатию, и этот благообразный светлоликий святоша попросту откажет им во встрече с Синицей.

— Вы наверняка считаете, что её взял в жёны какой-нибудь сластолюбивый старикашка или грубый мужлан, который чешет об неё кулаки по вечерам? — вместо ответа поинтересовался Дамиан.

— А на самом деле нет? — сдержанно проронил Горислав.

Староста отрицательно качнул головой.

— Нет. Я прекрасно помню прибытие именно этой партии поселянок. Я тогда уже трудничал в нашей церкви, мне было едва за двадцать. Я принял обет безбрачия, но всё равно женщины меня интересовали, мне нравилось просто смотреть на них. Грех блуда, который приходилось искупать, но я был тогда очень молод, — он пожал плечами, словно извиняясь.

Сашок вытаращил глаза и кашлянул, безмолвно переглянувшись с Мотей.

— Да-да, — энергично кивнул Дамиан. — Так вот, тогда, как и сейчас, и всегда, каждой новой поселянке предоставлялось право самой выбрать мужа среди холостых членов общины либо оставаться одинокой и жить в общинном доме при церкви. Кстати, у мужчин есть точно такое же право. Но незамужние женщины и холостые мужчины обязаны трудничать гораздо больше тех, кто приносит общине потомство.

Горислав поднял брови:

— Вот как, значит. Ладно, успокоили, преподобный.

— Я не преподобный, — кротко поправил Дамиан, и они наконец остановились.

— Тогда скажите уже, как вас называть, — проворчал Горислав. «Чёрт бы тебя драл», — мысленно добавил он, рассматривая дом с зелёной, как трава, крышей, на коньке которой крутился вырезанный из дерева дракончик-флюгер. Сердце у него ёкнуло и заколотилось.

Дамиан не успел ответить — распахнулась калитка, и оттуда выскочили трое пацанят разного возраста, но все одинаково чернявые, как стрижи, светлоглазые и взъерошенные. Выскочили и тут же замерли, уставившись на чужаков, на Дамиана и его свиту.

— Досточтимый! Досточтимый! Вы к нам? — выпалил мальчишка лет восьми, тонкий, как былинка. Голос его срывался и вздрагивал. — Ленни пропустил сегодня школу, но он правда болеет, спросите доктора Вэлентайна! Он приходил! Спросите его!

— Мне очень жаль, что так случилось, — наклонил голову Дамиан, — и я буду молить всех новосвятых за здоровье Ленни, но, если доктор осмотрел его и не забрал в лечебницу, он обязан завтра утром быть на проповеди и в школе. Пропустить занятия — серьёзное прегрешение.

Казалось, он забыл о Гориславе и его спутниках, пристально взирая на ёжившихся под его взглядом мальчишек.

Ленни — это, очевидно, старший, понял Горислав. Тот, которому двенадцать. Но почему его болезнь должен подтвердить именно доктор, а не родители?

Из калитки быстро вышла женщина в синем строгом платье, и он сразу же забыл обо всём.

Синица выросла, но он узнал её мгновенно. Тот же живой пытливый взгляд, гордо вскинутая голова, чёрные, как вороново крыло, волосы. Только теперь они были заплетены в перекинутую через плечо длинную косу да фигура уже не была мальчишеской, все её женские стати были при ней.

Она удивлённо вгляделась в пришедших — и лицо её вдруг залила меловая бледность, и она пошатнулась. Горислав понял — она вот-вот упадёт, вскинул руку и шагнул вперёд, не слыша предостерегающего возгласа Дамиана.

— Горька! — вскрикнула она и кинулась к Гориславу, вцепившись в него обеими руками. — Это ты? Это правда ты?

Её затрясло так, что зубы зацокали.

— У тебя на крыше дракон, Синица, — хрипло сказал Горислав, на миг прикрыв глаза и сжав в ответ её плечи.

— Немедленно отпустите эту женщину, капитан, и отойдите от неё, — властно прозвучал позади них бесцветный от напряжения голос Дамиана. — Майя Делано, ты грешишь. Ступай сейчас же в дом и уведи детей. И говорить только на Всеобщем! На космолингве! — спохватился он.

Рядом с ним мордовороты-охранники предостерегающе вскинули бластеры, направляя их на Сашка и Мотю.

Синица дёрнулась в руках Горислава, обернулась к неподвижно застывшим детям, а потом снова поглядела ему в лицо снизу вверх огромными потемневшими глазами, совсем как тогда, когда их конвоировали в грузовой трюм имперские десантники.

— Забери нас, — выдохнула она, не разжимая рук и не поколебавшись ни на минуту.

— Я потому и пришёл, — так же тихо отозвался он. — Я думал… если ты захочешь.

Ни к чему было спрашивать — он всё прочёл в её глазах.

— Тогда сделай, как этот мудила говорит, — быстро продолжал Горислав отнюдь не на Всеобщем. — Уведи ребят и спрячьтесь за воротами. И старшего позови к себе. Ещё немножко подожди, Синица. Ты мне веришь?

— Верю, — прошептала она, отпуская его и отступая на шаг. Ещё на шаг. Ещё. Дети уже сгрудились за её спиной, немо тараща на всех круглые от испуга глаза.

— Делайте, как я велел, — запоздало скомандовал Дамиан, повысив голос, а Горислав почувствовал, что в спину ему упирается дуло бластера одного из подручных.

— Полегче, пресвятой, благочинный… как вас там? А, досточтимый. Детей хоть не пугайте, — с усмешкой бросил он через плечо, подняв обе ладони в знак своих миролюбивых намерений. — Прошу прощения, если обидел чем. И если обижу, ну.

В следующий миг он крепко обидел дуролома с бластером позади себя. Очень крепко, постаравшись, однако, не размозжить ему горло ребром ладони и не превратить яйца в кашу. Тем не менее парень мешком осел наземь поскучать. Минус один остолоп, плюс один бластер. Горислав стремительно огляделся и от души ухмыльнулся. Плюс ещё два бластера и какой-то местный пугач. Два других обормота тоже корчились на земле, как и первый. Сашок с Мотей торжествующе лыбились от уха до уха, Синица и её четыре огольца таращились на происходящее в щель калитки, а Дамиан так и застыл столбом, едва ли рот не разинув. Куда там было его монашкам до разбойников со стажем, ну.

Но благочинного… тьфу, досточтимого ожидало ещё одно потрясение, куда сильнее первого. Горислав с удовольствием ткнул дулом бластера ему в шею и скомандовал:

— Стойте спокойно, не орите.

Улица была пуста — похоже, либо в общине среди дня все были заняты на каких-то работах — «трудничали», — либо тут в принципе не было принято проявлять инициативу. Даже если бьют их пастыря со свитой.

Или тем паче если бьют.

Дамиан придушенно ахнул — и не бластер у горла стал тому причиной.

Над пустырём в конце улицы, возникнув словно из ниоткуда, завис «Ястребок» — бесшумно, как привидение, на самой малой тяге, во всей своей свирепой бронебойной красе, ощетинившийся пушками. Невидимый для аппаратуры имперцев — со включённой защитой, — зато видевший и слышавший всё, что тут происходило. Вокруг него дрожало зыбкое марево.

Горислав демонстративно коснулся серьги-передатчика в левом ухе и весело распорядился:

— Ястребок! Давай встречай.

Синица подбежала к нему с залитым слезами лицом, держа на руках младшего сына. Остальные жались к ней, но старший, Ленни, вытянувшийся уже вровень с матерью, бледный в прозелень, отрывисто спросил:

— Вы кто?

— Друзья твоей мамы, — просто ответил Горислав. — Мы прилетели забрать вас отсюда.

— Чтобы его не выпороли на «кобыле», да, мам? — тонким голосом спросил пацан-восьмилетка, вскидывая глаза на Синицу. — Или тебя.

Тут Горислав не выдержал — не железный же он был! — и всё-таки вмазал в челюсть досточтимому. Тот рухнул как подрубленный. Капитан схватил его за шиворот и поволок к кораблю. Рядом Сашок и Мотя куда более бережно тащили Синицу с пацанвой.

Горислав ещё раз оглянулся через плечо. Подручные Дамиана со стонами барахтались в пыли, пытаясь подняться. Хер с ними, без оружия они всё равно ни на что годное не способны, решил Горислав, передавая благочинного в отнюдь не ласковые руки выскочившего навстречу Лёхи.

— Нахрена ты его прёшь, кэп? — пропыхтел тот.

— Пригодится, — буркнул Горислав. — В хозяйстве. Ястребок, старт! И забери наш катер с их сраного космопорта, не бросать же тут, ну.

***

Он не пошёл в рубку, зная, что Янис с «Ястребком» управятся без него. Повёл Синицу и мальцов в кают-компанию, где Наташа уже хлопотала с горячим сладким взваром и какой-то стряпнёй. Грачик и юнги наперегонки помогали — хотя скорее мешали, — но ясно было, что «трансляцию» из Аспера на мониторах «Ястребка» видел абсолютно весь экипаж, без исключения.

Тут парни приволокли досточтимого, бледного, встрёпанного, с распухшей скулой, но пытавшегося сохранять достоинство. Его Горислав поить-кормить не собирался, не в гости пожаловал.

— Засунули бы его куда-нибудь, что ли, — скривился он.

— Кэп, да что нам с него? — прогудел Сашок, волком уставившись на старосту. — Детей вон только пугает.

Ребятишки действительно испуганно косились на Дамиана, продолжая льнуть к матери.

— Оказываю неоценимую услугу общине Аспера, — любезно сообщил Горислав скорее Дамиану, чем Сашку. — Они там, конечно, могут другого такого же мудилу подобрать, но авось поумнеют. Подарю его этому… Анту Смоуру, пускай в рабство продаст, что ли, чтобы пострадал, как его святые страстотерпцы. Может, и его потом кто канонизирует.

Он с хрустом откусил от валявшегося на столе краснобокого яблока и подмигнул совсем уж побелевшему Дамиану. Того явно не устраивала перспектива стать святым страстотерпцем, пусть даже канонизированным.

— Господь вас покарает, — надрывно пробормотал Дамиан, пытаясь расправить плечи.

— Господь, — отчеканил Горислав, — есть любовь, а не та ересь, которой вы предаётесь. Тьфу ты, пакость какая, — он вспомнил «кобылу» во дворе Церкви Новосвятых. — Надо же, додумались.

— Мам, — вдруг подал голос Ленни, с тревогой уставившись на Синицу. — А папа как же? Мы же его не оставим?

Горислав вдруг почувствовал навалившуюся на него свинцовую усталость. Всё верно. У этих детей был отец. Как бы Синицу и этого Коннора не принуждали к браку, они всё-таки жили вместе столько лет и нажили четверых детей.

Досточтимый злорадно ухмыльнулся, раскрыл было рот, очевидно чтобы вякнуть что-нибудь про блуд, но взглянул в лицо Гориславу и поспешно прикусил язык.

— Ты любишь его? — тихо спросил Горислав Синицу, спросил так, словно в кают-компании никого, кроме них двоих, не было. — Хочешь быть с ним?

Она подняла тревожный взгляд и плотно сжала губы. Потом дважды быстро кивнула и вымолвила именно то, о чём и подумал Горислав:

— Он мой муж. Отец моих детей. И он… он хороший человек.

— Лады, — легко сказал Горислав после паузы, сам удивившись, как у него язык повернулся. — Я только лесопилки ещё штурмом не брал. Пойдём в рубку, покажешь, где это. Наташ, — он повернулся к матери-хозяйке, которая хищно оскалилась в ответ, — присмотри тут за этим святошей. Можешь даже покормить. А можешь ноги выдернуть и щепки вставить, разрешаю, ну.

Все облегчённо хохотнули и повалили прочь, готовясь штурмовать лесопилку, а Горислав повёл Синицу и не отлипающих от неё ребят в рубку. Чуть придержал за плечо, заглянул в тревожные вопрошающие глаза. Не спросил: «Ты точно этого хочешь?» Спросил:

— А ты зачем дракона-то на крышу поставила?

Он не сомневался, что это была именно она, а не её Коннор.

На искусанных губах Синицы расцвела забытая лукавая улыбка.

— На память, — просто ответила она.

Он мог бы и не спрашивать.

Янис при виде них, ввалившихся в рубку, поднялся с места и выпрямился, побледнев. Чёрт бы ведал, что он там себе подумал, но Гориславу опять же было не до того.

— Это наш штурман, — нетерпеливо пояснил он, подталкивая Синицу вперёд. — Это Синица. Она покажет, где находится лесопилка, на которой работает её муж. Мы спустимся и заберём его. Если он захочет, конечно.

— Он захочет, — уверенно подтвердила Синица.

Лицо у Яниса на миг стало таким, как будто он вот-вот перекрестится, и Горислав сумрачно усмехнулся углом рта. Но штурман тут же вернул себе привычную бесстрастную маску, предупредительно взял женщину под локоть, усаживая в собственное кресло, и вывел на мониторы стремительно разворачивающуюся и приближающуюся панораму этого куска суши. Пацаны восторженно ахнули.

— Теперь любой из вас может на штурмана выучиться и водить корабли, — проговорил Горислав.

Он вдруг остро позавидовал неведомому Коннору, которому досталось такое счастье. Не только эта женщина, но и её дети. Их дети.

— Вот она, лесопилка! — воскликнула Синица и захлопала в ладоши, как девчонка. — Ой! Всё видно! — она радостно оглянулась на Горислава, и тот с улыбкой подумал, что она сейчас запрыгает. — Горька, смотри! Так здорово! А вон Коннор!

— Там папа! — закричали мальчишки в один голос, и вот они-то действительно запрыгали.

Неведомый Коннор, усаживающийся за штурвал какого-то механизма, до изумления походил на Синицу, так, что Горислав даже хмыкнул, хотя ему было вовсе невесело: быстрый, чернявый и улыбчивый, живой, будто подросток. Да, такой точно не останется в этом прогнившем насквозь Аспере, не бросит жену и сыновей. Так что Синице тоже повезло.

Горислав коротко выдохнул и поглядел на Яниса. Штурман всегда читал его, будто книгу, чего уж. Вот и сейчас смотрел настороженно, но с явным облегчением. А Горислав чувствовал только усталость и досаду. И странную тяжёлую тоску, какая не накрывала его перед самыми отчаянными переделками.

— Спаскатер готовить? — негромко спросил Янис, и капитан отрицательно качнул головой:

— Лучше шуганём их «Ястребком», как давеча в Аспере, — он через силу улыбнулся: — Чтобы обосра… испугались, ну.

Янис тоже скупо усмехнулся, деловито кивнул и повёл «Ястребок» к удобной лесной прогалине, пока мальчишки возбуждённо вертелись, засыпая его вопросами.

Всё вышло очень просто. Брать лесопилку штурмом не пришлось. Если у лесорубов и было оружие, никто из них его не достал. Горислав стоял у шлюза, прикрывая Синицу и пацанов, которые подпрыгивали и наперебой галдели:

— Папа! Мы за тобой! Мы полетим на Тортугу! Папа!

Про Тортугу их успели просветить Валёк с Дюхой. Капитан уже предчувствовал, что старшенький, Ленни, станет по большей части зависать не у русичей, куда Горислав намеревался отвезти всю семью, а у него на «Ястребке».

Он первым протянул Коннору руку, помогая подняться на борт. Ладонь у того была жёсткой от мозолей, а взгляд — ясным, хоть и полным недоумения. Растерянно оглядываясь вокруг, он неловко обнял кинувшуюся к нему Синицу, потом подхватил на руки младшего из сыновей. Остальные просто на нём повисли, продолжая наперебой тараторить про корабль, звёзды и Тортугу.

Горислав молча отвернулся, чтобы их не смущать. Коннор ещё успеет узнать обо всём. О том, что отныне его жизнь пойдёт совсем иначе.

— Кэп! — окликнула его Наташа, торопливо постукивая по полу протезом — ноги она лишилась ещё на каторге. — Я этого святошу в кладовую запихала. Там, правда, холодновато, но ничего. Авось он окорока не сожрёт и не обоссыт.

Вокруг грохнули.

— Я вот к чему, — Наташа сердито отмахнулась. — Да погодите вы реготать, черти! Может, его тут и высадить, на лесоповале этом? До дому его как-нибудь добросят.

— Вот именно, — отрезал Горислав. — Добросят, и будет он святым мучеником за свою ересь, чудесно спасённым из мохнатых лап грешников. То бишь из наших. Нет уж. Если его и высаживать, то на Тортуге. Там малахольных полно, и всем на их тягомотные идейки насрать.

Сквозь толпу протолкался Филипп, проговорил напряжённо:

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, капитан, — в голосе его неожиданно прозвучали стальные нотки, — но я могу отправить этого Дамиана в тюрьму, например.

Горислав устало на него посмотрел и с расстановкой проговорил:

— Ваше высочество… то есть почти величество… вы, конечно, имеете полное право казнить и миловать кого угодно по своему усмотрению, в том числе меня и любого из нас… Цыц! — шикнул он на запротестовавшего было принца. — В тюрьму без следствия, суда и приговора, пусть даже и мудака… — он понизил голос, покосившись на семейство Синицы. — Мудака законченного запихивать — вы про такое сразу забудьте, если желаете справедливо управлять, а не… тиранствовать.

Принц, вспыхнув до ушей, только кивнул. Горислав тоже кивнул — удовлетворённо — и скомандовал:

— Ястребок, старт на Тортугу.

Часть 2

«А сегодня я воздушных шариков купил,
Полечу на них над расчудесной страной.
Буду пыль глотать, буду в землю нырять
И на все вопросы отвечать: «Всегда живой!»
Ходит дурачок по небу,
Ищет дурачок глупее себя…»
(Старинная русская песня)

Горислав наткнулся на Яниса сразу же, едва только вышел из своей каюты. И так же сразу понял, что к чему. Усмехнулся, взъерошил пятернёй вихры, прямо глядя в светлые глаза штурмана:

— Похоже, что я к тебе, а ты ко мне, так?

— Мог бы и не спрашивать, — сдержанно обронил Янис и тут же сжал губы.

— Это точно, — легко согласился Горислав и снова открыл дверь. — Заходи.

— Спасибо.

Экие церемонии дворцовые — и это между ними! Горислав досадливо мотнул головой и выпалил с разгону:

— Блядь, штурман, ты что, не понимаешь, что я не мог там её бросить?! Нахрена ты меня заставил между вами выбирать, нахрена вот эту вот свою каменную козью морду сразу скроил?

Он попытался изобразить «козью морду», но только рукой махнул.

— Так ты же выбрал, — тихо произнёс Янис, даже не улыбнувшись. — И выбрал бы с концами, если бы она, Синица эта твоя, не выбрала бы сама.

— Она не моя, — глухо проронил Горислав, отворачиваясь.

Улыбка, наконец появившаяся на лице Яниса, походила на гримасу.

— Ты её когда в рубку привёл, помнишь, что сказал? — всё так же негромко, но будто гвозди вбивая, продолжал он. — Это наш штурман, это Синица. Пудинг и Алиса, — его злая улыбка стала ярче, и сердце у Горислава больно сжалось. — Я вообще-то не функция. У меня имя есть.

— Янка, — хрипло вымолвил Горислав, опускаясь на койку и беспомощно глядя на него снизу вверх. — Янка, Янка. Прости, — он с силой потёр ладонями лицо. — Мы просто идиоты. Как двое малолеток. Будто бы снова в Академии, ну, — он вымученно усмехнулся. — Когда мы дрались в кровь.

Янис вдруг живо припомнил свой сон, в котором направлял архаичный самолёт на такой же самолёт Горислава лоб в лоб — на очень давней, прошедшей бог знает когда войне. Он тогда отвернул, подставляясь под огонь Горькиного пулемёта.

А тот не стрелял. Не стал.

Но вот сейчас…

— Ты… знаешь что? Ты меня предал, — с трудом выдавил он, уставившись в потемневшие глаза Горислава. — Ты стал чужим. Как двенадцать лет назад. Из-за неё. Так не должно было быть.

Горислав прикусил губу.

— Если бы ты не психовал… — начал он сбивчиво, но Янис гневно его оборвал:

— Но было из-за чего, ведь так? Только не ври! Ты ведь себе не врёшь? Так вот и мне не ври.

Горька не стал врать. Он просто опять промолчал, сжимая и разжимая кулаки. Янис устало посмотрел на его низко опущенную русую голову и, так и не дождавшись ответа, тяжело уронил:

— Ты же у нас такой везунчик, точно? Все верят, что госпожа Удача тебе ворожит. Да ты и сам веришь. Так вот, посмотрю я однажды, как она тебя предаст.

Горька глянул на него растерянно и на миг зажмурился, как от удара. Кровь отхлынула у него от лица. И, глядя в это потрясённое лицо, Янис едва не выпалил дурацкое: «Прости».

Не выпалил, потому что голос «Ястребка» над их головами твёрдо произнёс:

— Капитан, мы вышли на курс, необходимый для подпространственного Прыжка. Жду ваших распоряжений.

Это прозвучало почти как: «Хватит уже дурью маяться, командование. Давайте работайте».

Горислав что-то неслышно пробормотал и стремительно поднялся, глянув на Яниса уже в дверях:

— Ты в рубку, штурман, а я займусь пресвятым в кладовке и… остальными. Ястребок, дам отмашку, когда все будут готовы.

— Есть, капитан, — лихо отозвался корабль.

Горислав, не глядя больше на Яниса, поспешил по коридору. Он будто убегал. И не «будто», а убегал — уж от себя-то ему и в самом деле нечего было скрывать.

«Ты ведь себе не врёшь?» — как только что бросил Янис.

Останется Королева или захочет уйти ко всем чертям, едва они прибудут на Тортугу? Да нет. Он же сказал: «Посмотрю я однажды…» Ладно, пусть смотрит, ну.

Устраивать Синицу с семейством Гориславу не пришлось, вокруг них уже хлопотали Наташа и Демьянка, которая, судя по всему, надеялась расспросить Синицу, как они все тогда выживали на Руси. И небось капитан «Ястребка» станет главным героем этих рассказов.

Горислав кашлянул, сурово глянув на маячивших тут же Филиппа и Грачика. Помощник стармеха никак не мог отлепиться от сиятельного высочества. Горислав незаметно показал стервецу кулак и велел отправляться в техотсек, готовиться к Прыжку.

— Вас, юнга Сноуден, это тоже касается, — сумрачно сообщил он принцу, и того, как и Грачика, враз ветром вымело из кают-компании.

Обустроить Синицу, её ребят и мужа решили именно здесь, ни в одной каюте такая орава не поместилась бы. Горислав оглядел их: Синица и пацаны смотрели на него доверчиво и испуганно, Коннор — с любопытством и настороженностью. Это было понятно. Выдернули мужика из прежней жизни, как редиску из грядки.

— Нормально всё будет, — заверил он всех сразу.

— То есть хорошо? — решилась уточнить Синица.

— То есть как обычно. Весело, — усмехнулся Горислав и повернулся к Наташе: — Останешься с ними, мать-хозяйка. И ты, воронёнок, — он перевёл взгляд на вспыхнувшую Демьянку.

Наташа дёрнула плечом, что означало: «Чего зубы зряшно мыть, ясно, останусь».

Кивнув, он направился в кладовую.

— Капитан, ты, никак, пошёл окорока проверить? — крикнула вслед Наташа, и он не удержался, хохотнул и снова обернулся:

— Мать-хозяйка, я тебе говорил, как я тебя люблю?

— Ступай уже, — сурово отрезала бывшая каторжанка, явно желая добавить «балабол», но добавила: — Капитан.

«Ястребок» с готовностью распахнул перед Гориславом дверь кладовой. Там действительно было попрохладней, чем снаружи. Стоя в проёме, он опёрся плечом о переборку, посмотрел на усевшегося в углу на полу Дамиана — худые руки смиренно сложены на коленях, лик скорбный, хоть икону пиши.

Сиротинушка, ёлки-палки.

— Идёмте, досточтимый, — распорядился Горислав не терпящим возражения тоном, — устрою вас в свободной каюте, только запру, не взыщите. Там всяко удобнее будет, нужник опять же есть, а ужин вам доставят.

Он мельком оглядел болтавшиеся на крюках драгоценные Наташины окорока — вроде целёхоньки, урону нету.

Дамиан поднялся с пола, встал, набычившись, явно не зная, как реагировать, заложил руки за спину, будто арестант.

Горислав развернулся и пошёл по коридору, не обращая больше на него внимания.

— Капитан, — всё-таки раздался позади него удивлённый голос, — вы даже без оружия… не боитесь, что нападу.

Горислав вздохнул и насмешливо покосился на догнавшего его Дамиана.

— Во-первых, вы же не идиот, — кратко объяснил он, — а во-вторых, не боец, так что как-нибудь отобьюсь, ну. Лучше меня послушайте, — он остановился перед свободной каютой, пропуская Дамиана вперёд. — Полагаю, вы через подпространственный Прыжок никогда не проходили?

Тот растерянно покачал головой.

— Так я и думал. Это неприятно, но не смертельно. Лучше лечь, приняв позу эмбриона, глаза закрыть. У многих кровь носом идёт, — он вспомнил про Яниса, у которого без кровотечения никогда не обходилось, — это не страшно. Умоетесь. Тут все удобства есть, а утром будем уже на Тортуге. Высажу вас в любом цивилизованном городе, наберёте новую паству, станете проповедовать. Не пропадёте, в общем, новосвятые ваши подмогнут, ну.

Горислав снова не удержался от усмешки. Устал он до чертей, а впереди был Прыжок и хрен знает сколько возни с подобранным семейством. И мысль о Янке грызла, не переставая. Долбила, как дятел — дерево.

Дамиан вдруг поднял руку, будто хотел коснуться его плеча, но удержался.

— Два слова, капитан, — взволнованно проговорил он, но спросил не о своей участи, как ожидал Горислав: мол, куда же мне, бедному, деваться без денег и пристанища. Вместо этого он сказал: — Майя Делано — мужняя жена, у них хорошая семья, четверо детей.

— Восемь, — хладнокровно отозвался Горислав и от души ухмыльнулся, увидев, как вытянулась физиономия досточтимого. — Восемь слов, а не два, так что вы уже полностью высказались, больше не советую, ну. Ложитесь на койку — как только я вернусь в рубку, корабль уйдёт в Прыжок.

И Дамиан действительно не сказал ни слова, только проводил его глазами.

***

Горислав пришёл на ужин в кают-компанию след за Янисом, с которым перекидывался словами только по делу. Прыжок все перенесли благополучно, даже не успевшая испугаться ребятня и досточтимый, к которому без охоты заглянула Наташа, показав, как пользоваться автоматической доставкой еды в каюту. Но вот весело Гориславу, вопреки данному Синице обещанию, вовсе не было.

Он изо всех сил старался вести себя как обычно, лишь бы никто не заметил, что между ним и Янисом проскочила чёрная кошка. Ни к чему этакое, хотя он готов был поклясться, что от ушлого глазливого Грачика ничто не укрылось. Но он полагал, что тот лишнего болтать не станет.

Тем более что в кают-компании шли разговоры, на радость Демьянке и принцу, только о Руси и русичах, разумных мутировавших драконах и о совершенно волшебной нептице, которая могла покидать Русь и преодолевать подпространство сама по себе, без корабля, если требовалось передать что-то очень важное. Но лишь от одного русича к другому.

— Может, на Руси она и не одна такая, — задумчиво проговорил Горислав, взглянув на разрумянившуюся Синицу, державшую на коленях младшего сына. Остальные слушали с горящими глазами. — И может, это всё потомки того птенца, которого ты тогда спасла.

Синица вспыхнула ещё пуще. Её тёмные блестящие волосы выбились из полураспустившейся косы, обрамляя сияющее лицо. Треклятье, мрачно подумал Горислав, с трудом отводя от неё взгляд.

— А что, других способов связи нет? — живо спросила она, и Горислав отрицательно качнул головой:

— У русичей слишком примитивные передатчики, лишь в пределах планеты, а Порог не пропускает сигналы.

— Все эти феномены требуют изучения, — заявил тем временем Филипп, слушавший Горислава с таким же возбуждением, что и «птенцы» Синицы, но тон, которым он это произнёс, был воистину царственным. — Нужно направить туда специальную экспедицию ксенобиологов под прикрытием, которая будет действовать аккуратно и тактично, не разрушая устоявшихся отношений между драконами и людьми. И установить там приёмопередатчики новейшей разработки.

Он выпалил это одним духом и тоже залился краской под насмешливым взором Горислава, у которого с языка рвалось: «Когда это Империя действовала тактично? И жертвовала дорогостоящую аппаратуру связи отсталым общинам, которые к тому же находятся вне закона?» Но капитан сдержался и только проронил:

— Вам придётся очень тщательно формировать такую экспедицию, ваше высочество.

— Но послушайте, — живо сказала Синица, глядя то на Горислава, то на принца, — когда мы называли их тварями и они охотились за нами, они же не были разумными. Откуда такой быстрый прогресс?

— Вот это и надлежит выяснить, — немедленно откликнулся Филипп.

— Этот прогресс и начался со ксенобиологов, только не уроженцев Земли, — неожиданно вмешался Янис, видя, что Горислав на сей раз промолчал.

И ему, конечно, тут же пришлось рассказывать о десятилетнем Петросе Ксенакисе, мальчишке с погибшей, как и Русь, под ударом Разрушителей планеты Деметра. О том, как в его тело вселился работавший на Деметре инопланетный ксенобиолог, представитель неизвестной человечеству гуманоидной расы. И как на Руси, куда отвёз его экипаж «Ястребка», он переселился в тело дракона.

— На Руси уже жил его напарник, такой же переселённый в дракона ксенос, он был там Предводителем, ух и страшный, — взахлеб затараторил Дюха, радуясь всеобщему вниманию, — и они вдвоём, получается, стали превращать в разумных всех остальных!

— Не превращать, — поправил его Янис, улыбнувшись против воли. — Поскольку у них самих превалировал разум и, соответственно, каким-то образом изменился геном, их потомство уже стало разумным. За прошедшие годы, учитывая плодовитость данного вида, количество разумных драконов превысило число неразумных. Но вот как и что вызвало мутацию с рождением нептиц, я даже предположить не могу, — честно признался он.

— Господи, у меня голова сейчас лопнет, — со смехом выпалила Синица, проведя рукой по лбу. — Столько всего… Я как будто заново жить начала, — вырвалось у неё.

«Ещё бы», — мрачно подумал Горислав.

Судя по восторженным лицам её старших сыновей, они поглощали эту информацию так же взахлёб, как её излагал Дюха, и прямо сейчас готовы были отправиться искать контакт с разумными драконами. На лице у принца Филиппа, несмотря на разницу в возрасте, было написано такое же детское нетерпение.

— А мы с Петросом вместе были в одной исправилке на Вандее-3, — похвастался Дюха, который жаждал вновь привлечь к себе внимание. — Только мы тогда не знали, что он дракон. То есть ксенос. То есть что у него ксенос внутри, — он запутался и оглянулся на Валька, который солидно подтвердил:

— Ну да, когда капитан нас из исправилки забрал вместе с остальными, нам, то есть «Ястребку», имперцы сразу сели на хвост, — он покосился на нахмурившегося принца.

Никто в кают-компании уже не прикасался к еде, даже Коннор — ради него и пацанят вся эта увлекательная беседа велась на Всеобщем.

— А я помню, ты рассказывал, — со вздохом проговорил принц, — что имперская медслужба пропустила данные Петроса.

Валёк энергично кивнул и добавил:

— Но потом всплыло, кто такой Петрос на самом деле, и за нами отрядили погоню. А у нас у каждого был чип, так что они точно знали, где мы.

Горислав внезапно подумал, что тогда, в горячке преследования «Ястребка» имперскими эсминцами, которые требовали выдать им Петроса, он упустил нечто важное из того, что рассказывали Дюха и Валёк. Вернее, не упустил, а предоставил разбираться с этим «Ястребку». Что же это было?

— Погодите, — он поднял ладонь. — Чёрт, я забыл одну вещь. Вы с Дюхой, — он глянул на сосредоточенно вытянувшего тонкую шею Валька, — тогда удивлялись, как это Петроса раньше не забрали, потому что он выделялся среди остальных.

— Ну да, — Валёк растерянно заморгал. — Тех, кто лучше всех проходил их спецтесты, имперцы забирали. Увозили куда-то. Просто Петрос, видать, плохо их проходил. Он всё умел делать в мастерских, но…

— Да он, может, просто притворялся, как мы с тобой, — загорячился Дюха, ероша свой воронёный чуб, совсем как капитан. — Мы же нарочно заваливали все их тесты, чтобы нас не забрали и не пустили на мозговые вытяжки.

«Вот оно! — вспомнил Горислав. — Мозговые вытяжки. Детские страшилки».

«Они всегда забирают каких-нибудь особенных… и увозят. И те никогда не возвращаются. Мы с Вальком поэтому всегда старались ничем не выделяться», — говорил тогда Дюха. А Валёк…

«Про мозговые вытяжки — это я сам придумал, чтобы пострашнее было. Но таких ребят и правда собирают… чтобы что-то с ними делать. Папа был сетевым журналистом. Он на что-то такое наткнулся. А потом они с мамой попали в аварию на катере. А меня… почему-то не в приют, а в исправилку отправили. Хотя я ни в чём не был виноват».

— Твой отец… — медленно проговорил Горислав, обращаясь к побледневшему Вальку, — был журналистом. Он что-то узнал. И погиб.

Валёк молча кивнул и шмыгнул носом. Дюха обнял его за плечо. Пацанята тоже притихли, захлопали глазами, оглядываясь на родителей.

— Ястребок, — негромко проговорил Горислав. — Что ты тогда выяснил?

Он так живо припомнил всё происшедшее, словно это случилось только что. Как «Ястребок» послал к имперцам катер с чипом отслеживания, вырезанным из хрупкого живого тела Петроса Ксенакиса вместе с ребром. Тогда им всем надо было попросту выжить, и они скрылись от имперцев на разорённой Руси. Сказки про мозговые вытяжки были забыты.

Треклятье.

— Данных не оказалось, кроме отдельных редких публикаций в Галасети, капитан, — проговорил корабль, и в его мальчишеском голосе Гориславу послышалась усталость. — Простите, капитан, но отсутствуют даже списки воспитанников исправительного учреждения номер 1225, которых, по словам Андрея и Валентина, имперские службы забирали с Вандеи-3.

— То есть, по официальным данным, этих воспитанников никуда и не увозили? — уточнил Горислав, и «Ястребок» ровно отозвался:

— Да, капитан.

— Но почему? Ведь можно же было сделать вид, что их распределили по приёмным семьям, например.

— Нашёлся бы кто-нибудь ушлый и дотошный, кто начал бы копать, искать приёмные семьи, — опередив «Ястребка», негромко пояснил Янис. — А внутри Вандеи-3 всё останется шито-крыто.

— Но мы не врали! — выдохнул Валёк, отчаянно кусая губы. — Честное слово, так всё и было!

Он беспомощно посмотрел на Дюху, который поднялся из-за стола, вытянувшись во весь рост, и выпалил:

— Капитан, это правда было!

— Я знаю, — с силой проговорил Горислав и тоже встал, положив руку ему на плечо. — Не егози, парень.

— Подождите! — тут же вмешался Филипп. — Но я же снова могу подключить своих информаторов! Как уже подключил, когда мы искали госпожу Делано, — он посмотрел на Синицу, и та благодарно ему улыбнулась.

— Филипп, — резко произнёс Горислав, и принц даже вздрогнул, недоумённо глянув на его потемневшее лицо. — Притормози. Нутром чую, это какая-то грязная история и от неё несёт чем-то на редкость говённым. Ты, возможно, и сможешь через своего человека что-то раскопать, но, если там замешаны какие-нибудь высокопоставленные шишки, ты всё завалишь — и они заметут следы. Угу, я знаю, что высокопоставленней тебя в Империи никого нету, ну. — Он снова уселся на своё место и отхлебнул из кружки остывший чай, пока остальные нерешительно переглядывались. — Давайте уже пож… поужинаем и разбежимся. Утро вечера мудренее, а у наших гостей как раз утром — знакомство с Тортугой.

Он подмигнул Коннору, который явно ничего не понял в происходящем, и принялся за еду, хотя кусок не лез в горло.

Наконец младший «синичонок» уснул на руках у матери, остальные пацанята, взбудораженные рассказами взрослых и пережитым Прыжком, тоже почти свалились с ног.

Горислав велел экипажу расходиться на вахту и по каютам, но на выходе придержал за плечо Филиппа и вместе с ним направился в рубку вслед за Янисом. Кивком подозвал туда же старпома Сашка и собрался было задвинуть дверь рубки перед Демьянкой, но передумал — девчонка была толковой. Он выразительно показал кулак завертевшемуся волчком Грачику, но вишнёвые глаза помощника стармеха налились таким отчаянием, что пришлось впустить и его.

— Совет в Филях, — усмехнувшись уголком рта, резюмировал Янис, прислонившись к переборке.

На душе у него стало полегче оттого, что Горька повёл себя как обычно перед боевой операцией, став совсем прежним. Тот глянул коротко и проворчал:

— Тогда я Кутузов.

И прямо посмотрел на принца:

— Надеюсь, ты меня понял. Пока ничего не выяснять и не предпринимать. Высадим преподобного святошу в Мальбурге, остальных отправим к русичам — и тогда можно будет действовать.

— А как действовать, — растерялся принц, — если что-то выяснять опасно?

— Разведка боем, знаешь такое слово? — легко и почти беззаботно спросил Горислав, запустив пальцы в свои вихры. — Ястребок! Можешь выяснить, когда в этой богадельне на Вандее-3, будь она неладна, очередное тестирование? Или оно у них тоже неофициальное и нигде не проходит?

Он бухнулся в своё кресло и покрутил его туда-сюда, как всегда это делал. «Ястребку» же хватило нескольких секунд, чтобы объявить:

— Данные не засекречены, капитан. Тестирование воспитанников исправительных учреждений Вандеи-3 прошло шесть местных месяцев тому назад. И очередное, согласно графику, должно состояться через неделю.

Горислав уставился в потолок и длинно выдохнул.

— Тогда по койкам, — распорядился он и легко поднялся. — К утру будем на Тортуге, ну. Там, как я уже сказал, пристроим нашего брошенного щеночка, то есть досточтимого…

— В добрые руки? — прищурился Сашок, у которого преподобный вызывал горячую ненависть.

Филипп и Демьянка переглянулись и фыркнули.

— Какие подвернутся, — ухмыльнулся Горислав и тут же посерьёзнел: — А вот с Фролом, старостой русичей, свяжусь заранее, предупрежу, что мы везём им новую семью.

Он коротко и непонятно взглянул на Яниса и первым вышел из рубки.

«Догнать. Пойти с ним в каюту под предлогом что-то выяснить. Повиниться за всё, что наговорил, — лихорадочно думал Янис, медля у мониторов. Но он же поклялся себе, что не будет больше бегать за капитаном, как корабельная собачонка, — всё в нём восставало против этой мысли, уязвлённая гордость не давала покоя.

— Добрые руки, ну, — со вздохом пробормотал он и направился в каюту. В свою собственную.

***

Ласковое и пока нежаркое тортугское солнце заливало космодром золотым сиянием.

— Слава те господи, прибыли, — счастливо пробормотал Горислав, жмурясь от этого света. Экипаж корабля — почти весь, кроме Петровича, предпочитавшего даже во время стоянки торчать в техотсеке, подобно Гефесту, — проворно разбегался кто куда.

Горислав обернулся к Синице и её семейству. Все они боязливо топтались у трапа, не решаясь спуститься, заворожённо уставившись на зелёную траву у края взлётного поля, почти добела выгоревший пластобетон и чужие корабли, высившиеся поодаль.

— Покувыркайтесь тут пока, — неловко предложил он «синичатам» и искоса глянул на Синицу.

Та переплела волосы в две косы, уложив их вокруг головы. Горислав мрачно подумал, что пялится на неё так же восторженно, как Коннор, и поспешно отвёл глаза. Того и гляди, у Коннора с Синицей ещё пара ребятишек прибавится под благодатным солнышком Тортуги.

— Займусь его преосвященством, — хмуро бросил он через плечо и вернулся на корабль — готовить к взлёту один из спаскатеров.

Сашок, немедленно возникший вслед за ним у шлюза, с энтузиазмом пробасил:

— Кэп, помощь нужна? Ну, то есть с тобой в Мальбург?

— Справлюсь уж как-нибудь с преподобным этим, — хмыкнул Горислав и только сейчас заметил, что за спиной Сашка стоял Янис.

Ладно, устало подумал он. Сказал: провожатые не требуются — значит, не требуются.

Когда «Ястребок» отодвинул перед ним дверь каюты пленника, Горислав, стоя на пороге, отрывисто произнёс:

— Утро доброе, досточтимый. Мы на третьем космодроме Тортуги-5, сейчас сядем в спаскатер, и я вас оставлю в Мальбурге. Вы завтракали? — он кивнул на люк кухонной доставки.

Дамиан поднялся с аккуратно заправленной койки.

— Неважно, — произнёс он рассеянно, приглаживая влажные волосы: видимо, уже успел помыться в крохотной душевой. — Я… м-м, капитан, а я не могу остаться здесь?

— Взаперти? — Горислав не поверил своим ушам. — Вы серьёзно?

— Я очень многое могу делать, и у вас не будет со мной проблем, клянусь, — пробормотал досточтимый. Веки его покраснели, наверное, от недосыпа. — Да и пусть бы взаперти… я бы писал проповеди, например, если б вы дали мне такую возможность, как и возможность читать.

— А потом вдохновенно вешали бы лапшу на уши моим ребятам, призывая их умерщвлять плоть и всякое такое? — зло усмехнулся Горислав. — Они отправили бы вас в космос без скафандра, и я не стал бы их за это винить, ну.

— Я мог бы дать обет молчания, — с надеждой выпалил досточтимый.

— Вы меня удивляете, — откровенно признался капитан, в упор разглядывая его. — Что с вами такое?

Дамиан помялся, плотно сжав сухие губы и опустив голову. Потом быстро и неловко вымолвил:

— Вы, лично вы, капитан, — добрый человек, а только Господь ведает, с кем мне придётся столкнуться в том месте, где вы меня высадите.

Горислав покрутил головой, гоня из сердца непрошеную жалость: всё-таки этот святоша вырос и всю свою жизнь прожил в одном-единственном месте, в чёртовом Аспере, будь он неладен. И, судя по его отрывочному рассказу о своём отрочестве, приходилось ему там несладко. Но потом он такую же несладкую жизнь устроил своей общине, разве нет? И Горислав твёрдо сказал:

— Я недобрый, вы просто плохо меня знаете, — «Спросите моего штурмана», — едва не сорвалось у него с языка. — Ваши Новосвятые вам помогут, только молитесь почаще. Ну а если не помогут, — он сделал паузу, — найдёте меня. На «Ястребке», наша стоянка — третий космодром, мы всегда сюда возвращаемся… А в поселение русичей за семьёй Синицы лезть не рекомендую: тамошней староста — мужик суровый, с него станется засунуть вас в мешок и в море притопить, ну.

Угроза эта была такой же нереальной, как и обещание отправить в космос без скафандра, но Дамиан-то об этом не знал.

— Так что идёмте по-хорошему, — холодно закончил Горислав и отошёл, жестом велев Дамиану следовать за собой. Тот больше ни слова не проронил, покорно засеменив по коридору.

Оживился он только в спаскатере, когда Горислав принялся показывать ему проплывающую внизу зелёную, голубую, сияющую, залитую солнцем, тёплую и радостную Тортугу.

— Похоже на Терра-Нову, — наконец с облегчением вымолвил он, обернувшись. Скулы его порозовели.

— Это хорошее место, — убеждённо проговорил Горислав. — Ещё и «спасибо» скажете, — он неловко усмехнулся.

Спаскатер приземлился на стоянке возле рыночной площади, заполненной народом. Как раз был базарный день, и площадь гомонила, смеялась, пела, плясала, переругивалась, сверкала разноцветьем палаток и каруселей. Глаза у Дамиана округлились, в них стоял ребячий восторг и такой же детский ужас.

Вот же послал Господь назолу…

— Пойдёмте, — коротко приказал Горислав, распахнув люк и выпрыгнув наружу. — Я вас устрою в одной гостинице на тихой улице, её держит мой знакомец, весьма почтенный гражданин Мальбурга, одинокий и в годах. У него не будет никакого бардака, если вы этого опасаетесь, ну.

— Спасибо, — горячо выдохнул Дамиан, и Горислав вновь криво усмехнулся:

— Да вы тут сызнова жить начнёте, ей-богу.

Он сразу вспомнил слова Синицы о том, что она только начинает жить, и нахмурился.

Что там про него когда-то говорил Янис? «Святой идиот»? Точно. Только не святой ни разу. Просто идиот.

Тяжёлая дубовая дверь гостиницы «Солнечная пристань» захлопнулась за ними, отрезав шум снаружи и погрузив их в прохладную полутьму. Горислав представил друг другу Дамиана и сидевшего за старинной резной конторкой мэтра Барроу, седого, немного располневшего, щегольски одетого. Он доброжелательно взглянул на гостя сквозь очки и не выказал удивления, когда Горислав очень тихо произнёс, наклонившись к нему:

— Счёт за его проживание выставишь мне. Пусть живёт сколько ему надобно, ну.

Он глянул на Дамиана. Тот, заложив руки за спину, с любопытством рассматривал всякие диковинки, хранившиеся у мэтра Барроу в узких высоких шкафах. Огромные морские раковины, друзы ослепительных кристаллов, переливающихся всеми цветами радуги, отпечатки древних насекомых, навсегда застывших в смоле…

Горислав подошёл к нему и коротко сообщил:

— Я ухожу. За всем необходимым обращайтесь к мэтру Барроу. Прощайте. И помните, о чём я вас предупреждал.

Дамиан растерянно кивнул, а Горислав сунул ему в ладонь потёртый кошелёк с местной наличностью — немного, но на первое время должно было хватить, тем более если у досточтимого имелся какой-нибудь счёт в Первом межпланетном банке, что было весьма вероятно. Он услышал за спиной удивлённый возглас Дамиана и решительно захлопнул за собой дверь, выбрасывая бывшего пленника из головы. Хорош благотворительностью заниматься, ну.

Он направился через многоголосую, забитую самым разномастным народом площадь к транспортной стоянке, где оставил спаскатер. Надо было ещё что-нибудь съестное купить для ребятишек Синицы, вкусные глазированные булочки и сахарную вату, например. И ей самой — какую-нибудь побрякушку в косу. Не более.

***

Приземлившись возле «Ястребка», Горислав раздал пацанятам сладости — те восторженно запрыгали и сразу принялись их уплетать, перемазавшись, конечно. Неловко сунул Синице в ладонь переливчатую подвязку из раковин с Лаперузы, а Коннору — старинный, отполированный многими ладонями компас. Пояснил в ответ на его недоумённый и восхищённый взгляд:

— В общине у русичей тебе наверняка лодку дадут, в море ходить. Так что пригодится.

И очень удивился, когда Коннор крепко обнял его в ответ.

Хороший всё-таки мужик.

— Ну, поехали, что ли, — весело проговорил он, оглядывая их всех: улыбающегося Коннора, нетерпеливо подпрыгивавших «синичат» и саму Синицу, которая поспешно распускала волосы, вплетая туда подарок.

— Не боитесь? — тихо спросил он, и Синица, нерешительно обернувшись к мужу, лишь качнула головой:

— Нет, что ты!

Соврала, конечно. Они боялись, так же, как и оставленный им в гостинице досточтимый. Ничего, обвыкнутся, ну. Горислав вздохнул и скомандовал:

— Тогда по коням.

На сей раз с капитаном в «нерезиновый» спаскатер напросились Дюха и Валёк, успевшие задружиться со старшими «синичатами» — Ленни, которого Синица называла Лёней, и Дэнни — Данилкой. Совсем мелких звали Мэтью — Матвей и Алекс — Сашка. Сашок Калинка и Мотя Хват, кстати, весьма возгордились тем, что Синица зовёт сыновей в их честь. Коннор против такой русификации не возражал. Тому, что верховодила в семье именно Синица, Горислав нисколько не удивился.

Он снова вёл катер к побережью так низко, что он чуть ли брюхом не чиркал по верхушкам могучих деревьев, чтобы пассажиры сумели вдоволь насмотреться. Они и вправду восторженно ахали и охали, углядев в прогалинах между стволами то лесное озеро, похожее на пригоршню прозрачной воды в чьих-то огромных ладонях, то россыпь разноцветных крыш там, где поселилась община бортников или иных лесовиков.

— Лесопилка тут есть? — живо поинтересовался Коннор.

— Как не быть, тут лесов-то вон сколько, сам видишь, — весело отозвался Горислав. — Не хочешь на море работать, хочешь в лесу? Таких у Фрола тоже хватает.

— Посмотрим, — солидно отозвался Коннор, переглянувшись с Синицей.

— Фрол никого неволить не будет, — пояснил Горислав, закладывая вираж к морю — осторожно, чтобы детей не укачало. Дюха-то с Вальком были привычные. — Он надёжный мужик, добрый, но не мямля, — повторил он снова то, что уже рассказывал им о старосте русичей, вывезенных им с родной планеты на Тортугу-5. — Вот только на вашего Дамиана чем-то походит с виду, что есть, то есть. Но он совсем не таков, как этот му… чудила грешный.

Синица снова переглянулась с Коннором и негромко спросила:

— Куда ты его отвёз?

— В Мальбург, это большой город и довольно далеко отсюда, — лаконично отозвался Горислав. — В гостинице поселил у своего старинного знакомца.

— Небось ещё и денег дал? — ехидно поинтересовалась Синица с интонацией точь-в-точь как у Яниса.

Горислав хмыкнул и повинился:

— Не без того. Чтоб он обустроился и не полез вас беспокоить.

— Пускай попробует, — проворчал Коннор, нахмурив густые брови, и капитан удовлетворённо кивнул:

— Вот и славно. Господь управит, короче. — Поколебался чуть и добавил: — Вы только не обижайтесь, но… самим-то вам деньги нужны? Если не хотите так взять, то хотя бы в долг?

Но Коннор и Синица дружно замотали головами, как он и предполагал.

— Я забрала из дому всё, что было, — пояснила Синица, — а у Коннора рабочий счёт в Первом межгалактическом.

Тот снова энергично кивнул, подтверждая её слова.

Вроде не врали, с облегчением подумал Горислав.

— Смотрите же, вон море! Море! Настоящее море! — взахлёб закричали «синичата», уткнувшись носами в иллюминаторы.

Море набегало бурунами на песчаный берег — казалось, что в ушах раздаётся его ласковый плеск, совсем как тогда, когда поднесёшь к уху раковину. Вдали покачивалось на волнах несколько рыбацких лодок под солнечными парусами — каждая будто тёмная скорлупка с осенним листком над нею.

— Господь управит, — задумчиво повторил Горислав.

И управил. Русичи, все, кто не был на работах в лесу, в поле или на побережье, вышли встречать катер. К новеньким взапуски примчались ребятишки. А с ними — чёрные шестилапые щенки корабельной псины Швабры и вывезенного с планеты Зима угрюмого косматого террибля Сатаны. Фрол сам повёл прибывших за накрытый стол под раскидистой яблоней, подмигнув Гориславу: всё как надо, мол, капитан, давай тоже к столу.

— Не обессудь, староста, не останусь, — качнул тот головой в ответ. — Дела.

Синица обернулась, подскочила к нему резво, как девчонка, обхватила обеими руками и прошептала, заглядывая в глаза:

— Береги себя, Горька.

— Обязательно, — кашлянув, заверил её Горислав. — И ты тоже, ну. Если что, знаете, где нас искать — стоянка на третьем космодроме, там всегда скажут, где мы и когда вернёмся.

Она солнечно улыбнулась, отступила, поправляя волосы:

— Мне-то с чего беречься, ну.

Горислав хмыкнул, услыхав это «ну». Подошёл Коннор, крепко пожал ему руку, и вслед за отцом потянули к Гориславу руки все подбежавшие пацанята. Капитан серьёзно пожал каждую замурзанную ладошку и подозвал к себе Дюху, уже успевшего цапнуть с парадного блюда и сунуть в рот пирожок с вишней. Строго велел:

— Присмотришь тут за всеми. Свозите их на местном катере в Дом на мысу, скажи Фролу, я попросил. Я с Киевной свяжусь, предупрежу, чтоб гостей на днях ждали.

Дюха поёжился. Марья Киевна, управлявшая Домом с сиротами-мутантами, пригретыми Гориславом, была ух и строга.

Шагая к катеру, Горислав с облегчением подумал, что хотя бы юнг не будет на «Ястребке», когда корабль отправится к Вандее-3. Он твёрдо был намерен сделать это как можно скорее. Придётся неделю болтаться на орбите проклятой планеты-каторги, чтобы выяснить, кто и когда забирает оттуда самых способных воспитанников.

Горислав, конечно, мог как угодно заверять Синицу, что всё будет в порядке, но сам точно знал: на Вандее-3 их не ждёт ничего хорошего.

Часть 3

«Светило солнышко и ночью и днём,
Не бывает атеистов в окопах под огнём.
Добежит слепой, победит ничтожный —
Такое вам и не снилось...
Ходит дурачок по миру,
Ищет дурачок глупей себя»».
(Старинная русская песня)

Воспитанницу исправительного учреждения номер 1228 на Вандее-3 когда-то звали Асей Стрижаковой. В исправилке ей присвоили безликий номер 62-4, обозначавший группу и комнату, а слишком длинную фамилию сократили до Стрижа.

Асины родители, уроженцы планеты Русь, погибли вместе с родным городом при нападении Разрушителей много лет назад. Ася не могла знать, что стриж — это чёрная стремительная птица, молнией разрезающая синеву.

Но она знала многое другое, не пропуская ни одного школьного занятия, несмотря на изнурительную работу на складах и в полях в первой половине каждого дня. Кибермеханика со своими чёткими строгими законами особенно её привлекала, но она, как и остальные воспитанники учреждения номер 1228, понимала: результаты её контрольных тестов должны быть средними. Иначе ей, как и другим до неё, придётся оставить ненавистные, но привычные стены исправилки и отправиться в неизвестность. Она этого отчаянно не хотела, но приближался день её шестнадцатилетия — и Ася так же отчётливо понимала, что ей предстоит сменить жёлтый комбинезон «цыплёнка» Вандеи-3 на грубую робу поселянки где-нибудь за Порогом. В качестве жены того, кто пожелает её в жёны взять — фермера, охотника, торговца скотом. Совершенно неизвестного ей человека. И это ещё хорошо — ведь её уделом мог стать и бордель на той же запорожной планете, о чём потихоньку шушукались девчонки в своих спальнях-казармах.

Она знала, что не уродина, хоть и не красавица: многим бы понравился контраст между светло-русыми волосами и тёмными, как вишни, глазами и стройная, хоть и слишком худая, фигурка — об этом ей тоже не раз с завистью говорили соседки по казарме, особенно крупная коренастая Фло Симми и змеиноглазая, как её дразнили, Ада Вонтх, метиска, чьим отцом был какой-то вурль-работорговец.

И вот на очередной проверке Ася Стрижакова — Стриж — прошла машинный тест так, как она давно могла бы это сделать, набрав максимальное количество баллов из возможных.

Считалось — она читала об этом, — что человеческой психике претит неизвестность. Но она выбрала именно её.

И когда в назначенный день и час безымянный линкор, всегда используемый администрацией Вандеи-3 для отправки в эту неизвестность набравших самые высокие баллы воспитанников, принялся собирать их по всем исправилкам, Ася вступила на его изрядно потрёпанный борт практически без страха.

Ей уже нечего было бояться. Она давным-давно всё потеряла, но сейчас не хотела терять себя.

Горислав Романов её бы понял.

***

Капитан «Ястребка» сидел в кают-компании, хмуро оглядывая всех, кто собрался вокруг: Янис, Грачик, Филипп с Демьянкой, Наташа и Сашок с Мотей. Из техотсека поднялся даже Петрович, задумчиво поглаживавший отросшую седую щетину на впалых щеках. Всех, кого мог, Горислав оставил на Тортуге-5 под тем или иным предлогом, как Дюху и Валька, ничего не рассказав им о планируемой разведке на орбите Вандеи-3. Ни Василису, хозяйку харчевни «Чёртова дюжина», лучшего приюта для пиратов, ни пиратскую королеву Ясмину аль-Халиль, ни бывшую баронессу Элию Дис он тоже в известность не поставил. Подумал, что вернётся и огребёт от всех сразу, ну.

Если вернётся.

Он встряхнулся и спокойно сказал, глядя на своих ребят, смотревших на него выжидательно и напряжённо:

— «Ястребок» выяснил вот что. Раз в полгода некое старое корыто, приписанное к исправилке номер 1223, собирает везунчиков по всей Вандеи, чтобы вместе с ними раствориться в Прыжке и потом втихаря вернуться. Пустым. Без них. Никому это сроду не было интересно.

— Но послушайте, капитан, — не выдержал Филипп. Горислав так и знал, что принц не утерпит и вмешается. — Можно же прямо сейчас начать официальное расследование. Прибыть на эту чёртову Вандею-3 целой комиссией, затребовать списки ребят, сравнить с наличием воспитанников. Если всё это время дети просто исчезали где-то бесследно, но на них как минимум выдавался продовольственный рацион, одежда и так далее… — он умолк, растерянно глядя на скептическую усмешку Яниса, сидевшего как раз напротив. — Господин штурман?

— А кто будет проводить такую проверку? — поинтересовался тот даже без издёвки, лишь с горькой усталостью. — Из кого будет состоять ваша комиссия, принц? Из таких же чиновников, что годами сидят на Вандее-3 и продают куда-то детей?

— Вы считаете, среди чиновников Империи честных людей не найти? — вспыхнул Филипп.

— Можно найти даже честных нелюдей, ну, — тяжело произнёс Горислав, уставившись на него в упор. — Не в этом дело. Там наверняка крутятся очень большие деньги, ваше высочество. Такие, что мы и представить себе не можем. И всю эту ебучую байду покрывают те, кто находится во власти, причём на самом верху.

Филипп заметно побледнел, и Демьянка легко коснулась его руки, но он сердито её отдёрнул и так же сердито выпалил:

— Послушайте, капитан, почему вы считаете, что у меня нет возможностей организовать такую проверку?

Горислав вообще-то ожидал, что наследник императорского престола выдаст что-то вроде «вы подозреваете моего дядю, если толкуете про самый верх?». Ан нет. Но принц наверняка держал это в уме, он же не дурачок. Капитан устало прищурился и ответил как мог сдержанно:

— У нас на Руси говорят: «До бога высоко, до царя далеко». Вы очень далеко от Вандеи-3, а эти гады уже там. Я про местных гадов, которые мгновенно получат от неместных информацию о том, что вы начали копать. И им ничего не будет стоить просто спалить дотла каждую вонючую богадельню на этой вонючей планете. Вместе с воспитанниками. Лишь бы не допустить вашей честной проверки. Несчастный случай, природный катаклизм, выброс отработанных газов, какая угодно херня.

— Им это похрен, падлам, — хрипло пробормотала Наташа дрогнувшим голосом, стиснув смуглые кулаки на краю стола. — Всё верно, кэп, мы же для них просто биомусор.

Горислав криво усмехнулся, переведя взгляд на бывшую каторжанку, и та ответила ему сумрачным взглядом исподлобья.

— Не переживай, мать-хозяйка, его императорское высочество для них — такой же биомусор, как любой подкидыш из вандейского приюта. Ну что вы смотрите, высочество, — ему захотелось потрепать ошеломлённо раскрывшего рот Филиппа по кудлатой голове, он даже руку протянул. — Ради своего бабла они точно так же и вас переработают и спустят в коллектор. Так что пока сидите спокойно и не питюкайте, ну. Это приказ, — чуть повысил он голос и дождался, пока принц неохотно кивнёт. — Не слышу, юнга Сноуден.

— Есть сидеть спокойно и не питюкать, — разлепив сухие губы, вымолвил тот.

— Вот и молодец, — легко похвалил его Горислав, разворачиваясь к Янису: — Голос разума, глаголь, чего думаешь про ситуацию вообще и про разведку на Вандее в частности.

И под смеющимся взглядом его серых глаз Янис вдруг почувствовал, как уходит то мучительное напряжение, которое трещиной прошло по сердцу, словно раскалывая его все последние дни. Горька враз перестал быть чужим, отстранённым, отводящим глаза.

Янис кашлянул и рассудительно проговорил, как само собой разумеющееся:

— Нам придётся включить защиту и болтаться на орбите Вандеи, пока не увидим, что этот их линкор куда-то отчаливает. А потом сесть ему на хвост и посмотреть, к чему или к кому это нас приведёт. Так?

— Ага, — беззаботно согласился Горислав, отхлёбывая глоток чая. — Тьфу, чёрт, остыл, пока мы тут балаболим. Грачик, сообразишь? — повернулся он к помощнику стармеха.

Сообразительный Грачик поднялся с места, но не утерпел, резонно спросив то, что подумал за этим столом, наверное, каждый:

— Если они сразу с орбиты в Прыжок пойдут, тогда как?

— Ну почему с орбиты, — невозмутимо пожал плечами Горислав. — Сперва в сторону уйдут, это же опасно.

— Кэп… — Грачик тряхнул кудрями, на его смуглой физиономии явственно читалось: «Не гони, а?» — Если они уйдут в Прыжок, как мы их отыщем? Ты чего? Смысл тогда их там караулить?

Он моргал сердито и растерянно, не понимая, почему Горислав так улыбается — ехидно и вместе с тем мечтательно. Янис прикусил губу, сдерживая смешок, а Петрович только крякнул и покрутил головой.

— Разрешите внести ясность, капитан, — как-то виновато вмешался «Ястребок», но Горислав строго прикрикнул:

— Цыц, мелочь, не лезь в воспитательный процесс! А вот вам, недоросли, надо на рабочих местах находиться во время ремонта в доках, — назидательно закончил он, вдоволь насладившись театральной паузой. — Эх, молодёжь, учишь вас, учишь, а толку…

— Кэп! — в один голос протестующе взвыла молодежь, то есть Грачик, Филипп и Демьянка.

— Ну чего теперь орём? — Горислав с ухмылкой взял чашку с чаем, принесённую Грачиком с раздачи, и поставил её на блюдце с остатками печенья. — Мы к ним притрёмся вплотную, вот так. И нас выкинет туда же инерцией. Не вынуждай меня тебе лекцию читать, а за чай спасибо.

— Ещё немного, Горь, и они тебя станут бить, может быть, даже ногами, — откидываясь на спинку стула, предрёк Янис под возмущённые гудение молодёжи — точь-в-точь какие-то шмели. Радость так и бурлила внутри, и он с трудом удерживался от смеха. Всё вдруг стало как раньше!

— Да пусть попробуют, — хмыкнул Горислав, налегая на чай с печеньем, а Грачик, не вынеся такого бесстыдства, сорвался с места и возопил:

— Кэп! Да какое притрёмся, ты чего! Мы под защитой будем, факт, но на таком расстоянии они увидят нас просто глазами! — для убедительности он вытаращил собственные бесстыжие яркие зенки и даже ресницами мохнатыми похлопал.

— Пока вы прохлаждались, — любезно, с расстановочкой, сообщил Горислав, отставляя чашку и подмигивая старику-кибермеху, ответившему широкой улыбкой, так что его скуластое морщинистое лицо стало похоже на лицо счастливого младенца, только с сивой щетиной на щеках, — «Ястребок» с Петровичем поставили защиту от сглаза. То есть от глаза. От глаз гомо сапиенсов… и не гомо, и не сапиенсов. Матти с Борком придумали, а мы с Петровичем осуществили.

Он встал и картинно поклонился, будто ожидая аплодисментов, и они не заставили себя ждать: опешивший спервоначалу народ радостно взвыл и принялся хлопать друг друга по спинам и плечам. Янис откровенно захохотал, дав себе наконец волю.

— Обидно! — хмуро резюмировал Грачик, плюхаясь обратно на стул.

— На себя обижайся, — ехидно посоветовал Горислав, подмигивая обескураженным Филиппу и Демьянке.

Девчонка вдруг сорвалась из-за стола и кинулась в коридор, прогрохотав башмаками по трапу — видимо, в техотсек, чтобы проверить сказанное капитаном. Филипп — за ней.

Горислав тем временем подошёл к Наташе, и они озабоченно принялись что-то обсуждать, видимо, проблему заготовки припасов на тот случай, если их пребывание на орбите Вандеи-3 затянется. Янис решил выждать — ему нестерпимо хотелось поговорить наконец с Горькой по-человечески. Но тот развернулся к старпому, и Янис с тоской понял, что остаться наедине с капитаном не удастся.

— Сашок, — велел тот, — пошли снарягу и арсенал проверим, ну. Нас тут не так много, понадобится каждая боевая единица, если штурмом то корыто придётся брать.

— Штурмом брать… Не каркал бы ты, кэп, — проворчала Наташа. — Там же этих… гениальных детишек полный короб.

— Но предусмотреть это мы обязаны, — вместо Горислава отозвался Янис, и капитан легко изогнул бровь:

— Верно говоришь, голос разума. Но надеюсь, что не придётся.

***

Ася Стриж не впервые очутилась внутри космического корабля и испугалась вовсе не этого.

Шесть лет назад её привезли на Вандею-3 на имперском транспортнике, определив в казённое исправительное учреждение номер 1228, чтобы она стала безликой единицей 62-4. Потому что она тогда в очередной раз убежала из приюта, а вот с Вандеи-3 невозможно было убежать. Просто некуда. Другие малыши тогда кричали и плакали, их привязывали ремнями. Ася не плакала. Впервые в жизни она увидела совсем рядом, за пластиком иллюминатора, распустившийся звёздный цветок, эту почти невыносимую красоту звёзд, и ей захотелось уйти туда, за этот пластик, чтобы раствориться там, стать частью этой красоты, рассыпавшись на мельчайшие частицы.

Тогда она не боялась. И сейчас испугалась не полёта внутри огромного старого линкора, казавшегося проржавевшим до последней заклёпки. Ася вдруг совершенно ясно ощутила то, что часто испытывают солдаты перед боем — явственное дыхание смерти.

Смерть витала здесь повсюду в ореоле тоскливого отчаяния, и она даже поняла почему. Много лет подряд на этом линкоре куда-то увозили детей с Вандеи-3, и их тоска и смертный ужас переполняли старый корабль. Словно кто-то делал с ними что-то страшное прямо здесь, хотя, провожая воспитанников, надзиратели с деревянными улыбками объясняли им, что их, мол, как самых способных, ждут лучшие учебные заведения Империи.

Но их ждала только смерть. Как и её, Асю Стрижакову.

Остальные дети, больше двух десятков, были куда младше неё и в основном — мальчики. Все они застыли в пластиковых креслах, пристёгнутые к ним какой-то сбруей.

— Садись, — коротко бросил Асе офицер охраны в синей с серебристыми нашивками униформе, и его холодные пальцы в пластиковых перчатках затянули на ней сбрую, пару раз ненароком коснувшись шеи и предплечий.

Когда он ушёл, мальчик лет семи, сидевший справа от Аси, вдруг прошептал ей:

— Я боюсь.

В его круглых карих глазах дрожали слёзы.

Ася выдавила улыбку и успокаивающе проговорила:

— Не бойся. Мы скоро прилетим.

«Скоро мы умрём», — обречённо подумала она.

***

В иллюминаторах «Ястребка», как и на мониторе, загадочно мерцали созвездия. Янис увидел их, едва разлепив веки.

Тортуга-5 осталась где-то в невообразимой дали. Впрочем, у этого «где-то» были точные координаты, хмыкнул Янис, пошевелившись в кресле, и тут же услышал Горькин голос:

— Ты в порядке, Королева?

В голосе звучало беспокойство — он знал, что Янис плохо переносит Прыжок.

— В полном, — сипло отозвался тот и откашлялся. Ему по-прежнему не терпелось объясниться с Горькой, но теперь надо было улучить подходящий момент, не ляпать же вот так, ни с того ни с сего: «Ты всё ещё меня любишь, Романов?» Чушь и розовые сопли.

Он сам как будто вернулся на два года назад, когда только что пришёл на «Ястребок» и не знал, как подступиться к Романову со своей многолетней горькой любовью.

— Слушай, я спросить хотел… — всё-таки торопливо начал он, и Горислав внимательно на него посмотрел.

— Капитан, — вдруг взволнованно произнёс корабль у них над головой. — На космодроме Вандеи-3 готовится к взлёту линкор без опознавательного номера.

— Уже? — непонимающе пробормотал Янис, встряхнувшись, а Горька, процедив лишь: «Да чтоб им…» — включил общую связь и коротко проговорил:

— Экипаж, боевая готовность. Чёртова старая калоша с малышнёй на борту собирается взлететь.

— Мы точно невидимы? — поколебавшись, выпалил Янис.

Вопрос был совершенно идиотским. Он сразу живо вспомнил, как когда-то они испытывали защиту от радаров — просто столкнувшись с имперской «Зеей» под командованием капитанши Божены Светловой.

Тогда им всё удалось.

— А вот сейчас и проверим, — сообщил Горька со всей невозмутимостью, хотя в глазах у него плясала вереница хорошо знакомых Янису чертей, и хлопнул его по плечу.

Сашок вырос у переборки, уже в полной космодесантной снаряге, за его могучим плечом толпились все остальные. Горислав мгновенно посерьёзнел и отрывисто произнёс:

— Может, штурмовать и не придётся. Но пацанам приготовиться. — Он остро глянул на Филиппа, ответившего ему вызывающим взглядом. — Высочество, чёрт тебя дери, Империя не должна лишиться наследника престола.

Принц только оскалился, лихо крутанув в руке свой бластер, а Мотя, блеснув глазами, негромко заверил:

— Кэп, я, если что, от него не отойду. Не боись.

Горислав кивнул, но тут подала голос Наташа.

— Капитан? — почти пропела она, притопнув протезом. — Про пацанов это ты так пошутил, ага?

— Мать-хозяйка? — в тон ей отозвался Горислав с хищным прищуром. — Только в крайнем случае. В самом крайнем, — повторил он, подчёркивая каждое слово.

Янис почувствовал, как между лопатками пробегает мороз, словно спины коснулось чьё-то ледяное дыхание.

«Только в разведку же собирались, — подумал он лихорадочно, проверяя собственный бластер. — Но Филипп с Демьянкой были на том совете в Филях и точно не остались бы на Тортуге, ещё и могли бы отчубучить невесть что. Под присмотром надёжнее. А Наташа — полноценная боевая единица. Как и Петрович. Чёрт, чёрт, чёрт!»

Он стиснул челюсти, чтобы не сказать всего этого вслух. Но, повернувшись к Гориславу, выпалил почти шёпотом:

— Надо было с собой Лорсу брать с его «Чаборзом».

— Думал, — проронил Горислав так же тихо, искоса глянув на него. — У «Чаборза» такой защиты нет, и ставить нет времени. Видишь, как эти суки с чего-то заторопились.

— Ты… чуешь что-нибудь? — спросил Янис одними губами, уставившись в его потемневшие глаза. В Горькино чутьё он всегда верил, как и весь экипаж.

— Прорвёмся, Королева, — спокойно отозвался тот — и вдруг на миг его обнял, притиснул к себе. Отпустил и закончил, как Мотя: — Не боись. Так, все по местам!

Рубка опустела.

Старый линкор возник на мониторах и в иллюминаторах «Ястребка» внезапно, хотя все они были к этому готовы, а орбиты Вандеи достигли с уже включённой защитой. И «Ястребок» действительно остался невидимым для «калоши», как назвал линкор Горислав. Поняв это, Янис облегчённо перевёл дыхание. Горислав, застывший за пультом управления, лишь глянул на него и улыбнулся углом плотно сжатых губ. И тут же предупредил, обращаясь и к «Ястребку», и к экипажу:

— Приготовиться к Прыжку!

Он так ювелирно притёрся к чужому кораблю, что Янис невольно затаил дыхание, глядя на его сосредоточенное лицо с чуть прикушенной нижней губой.

— Чашка к блюдцу, ну, — торжествующе вымолвил Горислав. — Вот так вот, красавчики. Вот так вот, сволочи. А теперь покажите, куда вы детишек деваете, суки.

И тогда случился Прыжок.

Массы линкора действительно хватило, как и просчитал Горислав, чтобы увлечь за собой более лёгкий «Ястребок». Янис всё-таки на миг отключился, а когда с трудом разлепил веки, то увидел в иллюминаторах громадный бронированный бок линкора, заслонявший звезды. И будто окаменевшее лицо Горислава, который обернулся к нему и тяжело уронил:

— Янка, смотри.

— Что?.. — непонимающе прохрипел Янис.

И запнулся, потрясённо уставившись на мониторы и увидев наконец то, что уже успел увидеть Горислав.

Прямо перед ним маячил столбик координат — самое что ни на есть отдалённое Запорожье: ближайшая обитаемая терраформированная планета — Лиам, покрытая торосами, почти не населённая.

А на соседнем мониторе застыл ожидавший прибытия линкора чужой корабль. Похожий на громадную каплю, антрацитово-чёрный, блестящий, по-своему даже красивый. Им с Гориславом показывали такие в Академии. Модели для изучения. Но этот был настоящим, и в части Галактики, освоенной человечеством, таких кораблей не видели вот уже четырнадцать лет.

— Разрушители, — вымолвил Янис дрогнувшим голосом, не веря себе. По спине его снова прошёл мороз.

А Горислав только кивнул. Его скуластое лицо будто осунулось, глаза сузились, как перед выстрелом, но голос остался совершенно ровным, когда он приказал:

— Загружайтесь все в оба «шаттла» и штурмуйте это корыто. Командуешь ты. Эти имперские крысы сдуются, когда я шмальну по их передатчику. Дальше пленных можете не брать, только детей сберегите.

— А ты? Горька! — Янис встал с кресла, не чуя под собой ног.

Он уже знал ответ.

Горислав глядел прямо на него, в упор, с почти торжествующей усмешкой.

— Эти твари — мои, — выговорил он с расстановкой. — Всё, собирай всех — и по катерам. Штурм — на тебе, а я вас прикрою. Давай. Давай, Янка. Ну!

И, подхлёстнутый этим «ну», Янис вылетел из рубки под непрерывный зуммер сигнала тревоги, подаваемого «Ястребком». На бегу он оглянулся — Горислав сидел, впившись глазами в монитор и стиснув кулаки у пульта. Ждал, словно зверь в засаде. Обернулся на секунду, прожёг Яниса взглядом.

Тот сглотнул. Прикусил губу так, что во рту стало солоно. Метнулся к катерам, где уже ждали остальные — с оружием, в полном снаряжении, — и выхватил бластер. Скользнул взглядом по бледным напряжённым лицам: тут были все — Филипп, Демьянка, Сашок с Мотей, Грачик, Наташа, Петрович… На «Ястребке» не осталось никого, кроме его капитана.

***

Удивительно, но «Ястребок» оставался невидимым не только для людей — поганых крыс — на линкоре, но и для Разрушителей. Угольно-чёрная капля висела неподвижно, сперва никак не отреагировав даже на то, что стрелы катеров ударили в борт вандейского линкора аккурат в тот миг, когда Горислав одним залпом снёс ему передатчик. Видимо, твари внутри «капли» не могли понять, что вообще происходит — здесь, в самом дальнем, формально принадлежащем землянам, секторе Галактики, где они привыкли безнаказанно обтяпывать свои делишки с кем-то из высокопоставленных имперцев.

Всё-таки предатели были на самом верху. Но сейчас это уже стало неважным. Горислав надеялся, что Филипп сумеет их найти, но для него самого весь мир сузился до блестящего конуса корабля Разрушителей, куда были нацелены орудия «Ястребка».

Залп — и «капля» наконец ожила. Твари ориентировались быстро. А за прошедшие годы ещё и броню усовершенствовали — так, что ни один из попавших в цель выстрелов не причинил ей видимого ущерба.

И благодаря этим выстрелам они засекли координаты «Ястребка», под ответным огнём содрогнувшегося от носа до кормы.

— Залп! — скрипнув зубами, снова скомандовал Горислав, и на сей раз от огненного удара «капля» клюнула носом, мотнувшись на экране, как получивший по роже пьянчуга. — Жрите, с-суки!

Но так просто их было не прикончить, и Горислав знал это. Они оба знали — и он, и «Ястребок», — что силы слишком неравны. Только что они потеряли главное — внезапность.

— Капитан, — окликнул корабль, и в его мальчишеском голосе не прозвучало ни страха, ни растерянности. — Я дал координаты «Чаборзу», он ближе всех к этому месту.

— Верно, пусть подмогнёт ребятам, — кивнул Горислав.

Лорса даже через подпространство окажется здесь нескоро, но всё равно поможет Янису.

Горислав аккуратно сманеврировал, пользуясь тем, что всё ещё невидим для Разрушителей, и новый их залп прошёл мимо цели.

Зато второй зацепил в корму.

Они брали «Ястребок» в «вилку», даже не видя. И третий удар должен был стать последним.

Да, эти твари воевать умели. Он это знал лучше других, он, пацан с уничтоженной ими Руси.

— Капитан, — спокойно доложил «Ястребок». — Повреждение в двигательном отсеке.

— Прыжок осилим? — выпалил Горислав, и корабль будто кивнул:

— Да, капитан.

— Тогда на таран, парень! — скомандовал Горислав, снова беря управление. — Снесём ему башку — и заберём с собой в Прыжок.

В смерть.

— Есть, капитан, — отозвался «Ястребок» без тени колебания.

То, что от них останется, в любом случае выбросит где-нибудь в более густонаселённом секторе. Там, где торговые пути, где постоянно шастают имперцы. Кто-нибудь увидит, доложит куда надо. Может быть. И может быть, опознает.

— Ну, госпожа Удача, не выдай! — прохрипел Горислав. — Сделаем этих сук! Давай!

Когда «Ястребок» на полной скорости врезался в корабль Разрушителей, перед Гориславом на миг встало лицо Яниса, каким он увидел его в последний раз — побелевшее, с прикушенными губами. Но тут мир перевернулся, закружился и вспыхнул факелом, прежде чем погаснуть в непроглядной ледяной мгле.

***

Толчок, который вдруг сотряс пассажирский отсек линкора, почти не испугал Асю. Когда чудовищная перегрузка Прыжка вдавила её и остальных ребят в жесткий пластик сидений, она едва смогла сделать вдох. У мальчишки рядом с нею хлынула носом кровь, он обмяк, и Ася тщетно попыталась дозваться кого-нибудь из взрослых. Вокруг не кричали, а слабо, сорванно стонали. И никто не пришёл. А потом — этот толчок, прокатившийся по отсеку тяжкой волной. И после десятка секунд оглушительной тишины — такой, что Асе показалось, будто она действительно оглохла, — топот ног за переборкой, невнятные крики и, кажется, выстрелы.

Асе наконец удалось разомкнуть одно из креплений на связывавшем её ремне, и она дотянулась правой рукой до мальчонки рядом с собою. Запрокинула ему голову, принялась неловко стирать кровь рукавом. Пацанёнок слабо, жалобно пискнул, заворочался, приоткрыл затуманенные глаза.

В отсек, запыхавшись, влетели трое — два парня и девчонка. В десантной броне, с бластерами, с откинутыми забралами шлемов. Оцепеневшей Асе сперва показалось, что они не старше неё. Потом поняла — нет, старше на два или три года.

Парень, шагнувший в отсек первым, — смуглый, с пылающими тёмными глазами, с копной смоляных кудрей, — выпалил, глянув на корчившуюся на сиденьях ребятню:

— Вы не бойтесь, сейчас мы вас заберём!

И, присев на корточки возле Асиного кресла, принялся расстёгивать на ней ремень, так что она почти вывалилась к нему в руки.

— Тебя как зовут? — вдруг спросил он, наверное, пытаясь как-то её ободрить. От него пахло порохом и кровью, или ей так показалось. Тщетно пытаясь подавить дрожь, она ответила, почти не слыша собственного голоса:

— Ася Стриж. А вы кто?

— Мы — пираты, а это Филипп, наследник престола Империи, — с коротким смешком сказала женщина, возникшая у него за спиной, — остриженная почти наголо, с татуировками на скулах. — Не бойтесь, цыплята, я тоже была на Вандее, и меня тоже спасли.

Она запнулась на полуслове и глянула в иллюминатор широко раскрытыми глазами.

Там, посреди непроницаемой мглы, затмив отдалённое мерцание мириадов созвездий, будто распустился страшный цветок — сперва ослепительно белый, потом огненно-алый. И лишь спустя долю секунды грянул громовой удар чудовищного взрыва, от которого старый линкор буквально подпрыгнул.

Ася снова на какое-то время оглохла. А потом всё-таки услышала, что женщина в десантном комбезе отчаянно кричит, срывая голос:

— Капитан!

***

Кассиус-2, конечно, был дыра дырой, но Ант Смоур, сидевший сейчас в рубке своего заново отстроенного корабля под названием «Драккар», тут не отдыхать собирался. Он промышлял кое-какими запрещёнными на Кассиусе хреновинами.

Смоур был вурлем, а вурли, как знали все в обитаемой части Галактики, испокон веку занимались контрабандой и работорговлей. Он и сам одно время предпочитал сбывать живой товар — отловленных на запорожных планетах хорошеньких девчонок и мальчишек, которых в таком захолустье никто не хватится. Но с тех пор, как Горислав Романов не моргнув глазом вдрызг разнёс его старый «Драккар» огнём из пушек своего «Ястребка», а потом так же невозмутимо предложил построить новый, оснастив его нейроматрицей, такой же, как у собственного корабля, Смоур за работорговлю не брался. Даже не потому, что поклялся в этом чёртову русичу. Честное слово вурля, ха-ха. Просто иначе тот не дал бы ему матрицу. А её Анту отчаянно хотелось заполучить. Вон как гоняются за ней имперцы.

Смоур вздохнул, припомнив, как сам, было дело, брал Романова в плен по наводке его девчонки-русачки, почесал свой бритый татуированный затылок и бросил рассеянный взгляд на мониторы. И едва не подскочил от неожиданности.

Прямо по курсу «Драккара» чёрное пространство космоса будто вспухало, переливаясь огненными всполохами.

Кто-то выходил из подпространственного Прыжка.

Ант едва успел изменить курс — и вновь окостенел в своём кресле, заворожённо уставившись в мониторы. Из Прыжка вышел не корабль, а какие-то обломки, куски перекрученного, сожжённого металла и технопласта. В этих останках уже невозможно было распознать то, чем они являлись изначально. Единственное, что в таком перекрученном, искорёженном ломе осталось сравнительно целым — аварийная спасательная капсула с мигающим на ней маяком, последнее, что исторгло чрево погибающего корабля.

— Твою ж мать, — наконец с чувством выдохнул вурль. Его так и передёрнуло.

Воображение у него не отличалось широтой или особой живостью, но на месте бедняги из спаскапсулы много раз мог бы оказаться он сам.

Он отдал сервоботу приказ подцепить щупами капсулу и отправить её в грузовой отсек. К тому моменту, когда он сам спустился туда из рубки, там уже сгрудилась вся команда, пылая любопытством. Ант повелительным взмахом руки разогнал обормотов, оставив только своего стармеха, и велел ему принести из техотсека что-нибудь годное, чтобы вскрыть эту консервную банку.

Наконец лазерный луч аккуратно разрезал оплавленную капсулу.

Там ничком лежал человек в залитом кровью, прожжённом комбезе. Ног ниже колен у него не было — торчали лишь обломки костей, залитые жидкими бинтами. Наверняка парня перемололо ещё в погибшем корабле, а тут уже сработал медбот, понял вурль, шагнув внутрь капсулы. И снова остолбенел.

На плече у лежащего сидела большая птица — тоже обожжённая, с обугленными, слипшимися от крови перьями, но живая. Она беззвучно раскрывала клюв.

Нет, не птица. Какой-то ящер. Или…

— Кыш! — процедил Ант, сгоняя её, и, к его удивлению, та послушалась.

Не думая больше про эту тварь, он присел на корточки возле мертвеца — он не сомневался, что это был покойник. Неловко взял его за плечо и перевернул.

И сразу узнал лежащего.

Он не мог его не узнать, несмотря на кровавую корку, запёкшуюся на скуластом лице.

Горислав Романов — вот кто это был. Значит, «Ястребок» погиб. Значит…

Вскинув руку, Ант осторожно прижал пальцы к шее капитана и затаил дыхание. А потом торжествующе, со стоном выругался. Он ошибся. Под пальцами слабо бился пульс.

Живучий, чёрт. Правильно болтали, что госпожа Удача ему ворожит. А ноги… Ант невольно глянул на окровавленные обрубки. Ноги — не хер. Да сейчас такие биопротезы делают, он не то что бегать — летать на них сможет.

— Чего встал, как надолба?! — свирепо рявкнул он, обернувшись к неловко топтавшемуся у капсулы стармеху. — В медотсек за носилками и стимуляторами, живо, живо!

И вдруг в голове у него раздался голос. Он машинально оглянулся, а потом потрясённо глянул вниз, встретившись взглядом с залитыми кровью глазами странной птицы-ящерицы

— Координаты, — снова произнёс этот бесплотный, бесстрастный голос. — Назови свои координаты. Я полечу. Я передам.

***

— То есть как — на Старую Землю? — пробормотал Янис — сперва в полном ошеломлении, а потом разом взъярился так, что забыл про субординацию: — Какого рожна, принц!

Тонкое лицо Филиппа на экране коммуникатора, усталое, со сведёнными бровями, на миг исчезло, затёртое помехами, потом возникло снова. В тёмных глазах — сочувствие и боль.

Янис скрипнул зубами. Сочувствием он был сыт по горло. Болью — тоже, своей и чужой.

Важной была только Горькина боль. Но Горька не хотел их видеть — никого из них. А теперь вот собирался на Старую Землю — снова один. И только Филипп мог ему в этом помочь.

Филипп был уже не принцем — императором. Коронованным в столичном соборе Сейнт-Реймс, где до него через эту церемонию прошли все предыдущие императоры.

Первое, что он сделал, приобретя подлинную власть, — перевернул вверх дном Империю, чтобы найти всех до одного подонков, осуществлявших торговлю детьми с Вандеи-3. Кое-кто из высокопоставленных лиц, замешанных в этом, покончил с собой, остальные попали в тюрьму и под суд с пожизненным заключением в перспективе.

Но «Ястребок» было не вернуть. И никто из арестованных не знал, для чего столько лет подряд Разрушители покупали человеческих детей. Этих детей тоже было не вернуть.

Все исправительные заведения для несовершеннолетних на Вандее-3 были закрыты и расформированы, их воспитанники распределены по приёмным семьям. Тех ребят, что находились на линкоре, отбитом «Ястребком» у имперцев, Лорса Борода на своём «Чаборзе» доставил на Тортугу-5, пока Янис с остальным экипажем как сумасшедшие гнали дряхлый линкор по оставленным нептицей координатам.

Когда они достигли «Драккара», Филипп тут же связался с ближайшей имперской базой и распорядился доставить так и не пришедшего в себя Горислава в наилучший в Империи военный госпиталь, где тот и находился до сих пор. Не просил перевести его к Лоре Караваевой на Арриду, как слабо надеялся Янис, и отказывал во встрече своей команде.

И Янису.

Только Филипп мог его навещать, потом скупо рассказывая бывшему экипажу, что, мол, капитан быстро восстанавливается, осваивает протезы, упорно занимается на тренажёрах. Больше молчит, запоем читает. Отключил коммуникатор.

Так прошёл месяц по тортугскому календарю. Месяц, в течение которого команда «Ястребка» бродила как неприкаянная, обретаясь то в «Чёртовой дюжине» под крылом у Василисы, то в поселении русичей, где почти все в конце концов и осели. Работы там хватало, да ещё и доставленных туда вандейских ребят надо было обихаживать и обучать. Демьянка, вновь переселившаяся к Фролу, занималась этим вместе с Синицей и даже нашла среди новеньких очень толковую девчонку для работы в ремонтных доках — Асю Стрижакову.

Янис не знал – и не спрашивал Демьянку, – почему она не захотела стать императрицей, но как-то случайно услышал её спор по коммуникатору с Филиппом.

– Да как же я буду там… у тебя, с этой твоей… челядью политесы разводить, когда «Ястребка» нет, и капитан не вернулся?! – яростно прокричала она, смахивая слёзы.

Янис бесшумно отошёл. Сердце зашлось так, что трудно стало дышать.

А Романов всё не возвращался и не хотел выходить на связь.

Зато на связь в очередной раз вышел Филипп, чтобы сообщить, что, мол, их капитан, даже не повидавшись с ними, хочет лететь на Старую Землю. Туда, где жили когда-то его предки. Откуда русичи расселились по Вселенной.

— Но ведь Земля закрыта, — гневно продолжал Янис.

Старая Земля была закрыта и законсервирована со времени последней войны с Разрушителями, угрожавшими её уничтожить. Именно её, как колыбель землян. Там осталось с десяток миллионов человек, отказавшихся эвакуироваться, — в основном вне бывших городов. Все остальные были вывезены на терраформированные планеты, и спустя два века Старая Земля превратилась в гигантский заповедник с полным запретом на любые посещения.

— Вы считаете, что у меня нет возможностей выполнить его просьбу? — негромко спросил Филипп, и Янис, опомнившись, опустил голову.

— Простите, — с трудом вымолвил он. В горле у него встал комок.

Он снова и снова вспоминал, как тогда, перед боем, пожелал Гориславу, чтобы его предала госпожа Удача, и едва не застонал.

— Я попрошу его, чтобы он поговорил с вами перед отлётом, — по-прежнему тихо закончил Филипп. — Конец связи.

Экран погас.

Все начали понуро разбредаться из столовой общинного дома, в котором Фрол, староста русичей, поселил экипаж погибшего «Ястребка». На Яниса смотрели сочувственно, а встретившись взглядом, поспешно отводили глаза. Сашок Калинка, однако, догнал его, прогудел неловко:

— Ты не журись, штурман…

И Янис, не удержавшись, крепко его обнял.

— Мне надо было с ним остаться, — наконец выговорил он вслух то, о чём мучительно думал всё это время.

Сашок кашлянул и пробормотал:

— Кэп оправится, вот увидишь. Он из-за «Ястребка» так заходится.

Это было ясно каждому.

Демьянка, державшаяся поодаль, вдруг сказала то, о чём Янис сам беспрестанно думал:

— Но есть же его нейроматрица! Осталась на других кораблях. У Лорсы, например. Можно же восстановить.

— Ты не понимаешь! — сердито выпалил Дюха, переглянувшись с Вальком — оба не переставали сокрушаться о том, что во время штурма вандейского линкора их оставили на Тортуге. — Это будет брат-близнец, но не он!

И Янис вспомнил, как то же самое ему говорила погибшая Арлен, чей ментальный слепок и стал прообразом нейроматрицы «Ястребка».

«Он же мой близнец, вот и всё. Я в него не переселюсь. Я — это я, и мне им не стать. Я просто… уйду…»

Вот и «Ястребок», как и она, просто ушёл.

— Ой! — вдруг пронзительно вскрикнул кто-то из оставшихся у коммуникатора. Синица, понял Янис, пришедшая сюда вместе с мужем и старшими детьми. — Ой, Коннор, смотри! Это же Горислав!

На миг оцепенев, все кинулись обратно и застыли кто где, уставившись на экран — а там действительно возникло лицо капитана.

Янис задохнулся.

Горька не изменился ни капли. Только шрам над правой бровью словно бы насмешливо её вздёрнул. Но на его осунувшемся лице привычной улыбки не было. Он вздохнул и с расстановкой проговорил:

— Ладно. Простите, братва, хорош мне от вас бегать. И правда, надо поговорить, ну.

И только тут Янис понял, что это запись.

— Вот, я снова сбегу, — продолжал тем временем Горислав, наконец коротко усмехнувшись. — Потому что уже не вернуть ничего, как было, но, может, я хоть себя, пропади оно всё, верну. — Он чуть передохнул, сжав губы и отведя взгляд, потом продолжал: — Я ведь его убил, нашего пацана. Но я не думал, что так выйдет, думал, что вместе с ним. Так хрен мне, он меня успел катапультировать, вот же задница, ну, — глаза его блеснули. — Хотел бы я ему сейчас эту задницу хорошенько надрать, но чего уж. А нептица меня уже в капсуле нашла, ей тоже досталось. Фил сказал, она умерла. Может, она единственная такая на Руси была, не знаю. Она ведь только к русичам могла прилетать… Короче, — он знакомым до боли жестом взъерошил русые вихры. — Считайте, что я… ну, несвятым отшельником побуду, что ли. Мне это правда нужно. Вы только не убивайтесь там, черти. Я… вас найду, слово даю, ну.

На миг он взглянул прямо в глаза Янису — и экран погас.

— Блядь, сука, Романов, мы без вас с «Ястребком» осиротели, — прохрипел Янис, как будто Горька мог его слышать, и Сашок вновь крепко обхватил его за плечи.

— Он вернётся, — громко и убеждённо выпалила Демьянка, вытирая мокрые щёки. — Он же слово дал.

И тогда Янис притянул её к себе за острый локоть и тоже обнял, а она зарыдала, уткнувшись лицом ему в грудь.

Янис машинально погладил её по взлохмаченной голове и сипло повторил, невидяще уставившись в тёмный монитор:

— Он вернётся.

***

Прошёл ещё месяц. И когда штурман внезапно проснулся в одной из спален гостевого дома русичей, то подумал, что сходит с ума.

Всё было, как когда-то — пока он ночевал тут, а Романов вдруг влез к нему в окно.

Свежий утренний ветерок колыхал ситцевые занавески в горошек, снаружи жизнерадостно голосили петухи и тявкали собаки. Солнечный луч касался постели тёплыми пальцами.

А на подоконнике сидела, взъерошив перья-чешую, птица-нептица. Только другая, не та, что была здесь прежде. Не та, что очутилась вместе с Горькой в разбитой спаскапсуле. Эта была ярко-жёлтой, солнечной, как тот луч, что упал на постель Яниса, с алой оторочкой на перепончатых крыльях.

Она развернула их и сказала голосом Романова:

— Королева, чего торчишь где-то как неродной. Мало ли чего я наговорил. Бери ребят и прилетай уже сюда, ну. Филу скажи — я попросил. Пора корабль строить, нехрен без толку болтаться.

Нептица исчезла, а Янис всё сидел, тупо уставившись на то место, где она только что была. Потом вскочил, вылетел в коридор как был, в одном исподнем, и принялся колотить во все подряд двери, из которых начали выбегать ошеломлённые русичи, – пока не выскочили все и не уставились на него, как на сумасшедшего.

Он засмеялся, привалившись к стене. А потом хрипло вымолвил сквозь этот безудержный счастливый смех:

— Собирайтесь, ребята. Я сейчас свяжусь с Филиппом. Горька прислал за нами нептицу.

ЭПИЛОГ

«Ваше благородие, госпожа Победа,
Значит, моя песенка до конца не спета.
Перестаньте, черти, клясться на крови.
Не везёт мне в смерти — повезёт в любви».
(Старинная русская песня)

Филипп сам полетел с ними на «Чаборзе». Увидев, сколько народу набивается на борт, Лорса только крякнул и поскрёб бороду. Здесь очутились мутантята из Дома на мысу, Василиса Прохорова, Фрол, даже Швабра.

«Чаборз» медленно, осторожно, торжественно приземлился возле кургана неподалеку от того места, где ждал их Горька. И все они, высыпав наружу, поспешили туда.

Ветер гнал по степи внизу седые волны ковыля, слепящий солнечный шар клонился к горизонту. Рыжий засёдланный конь, ничуть не испугавшись грохочущей громады, спустившейся с небес, пощипывал траву. Вдаль уходила синяя лента могучей реки. Посаженных тут когда-то людьми деревьев почти не осталось, всё поглотила великая степь.

А женщина на вершине кургана легко и грозно вздымала над головою огромный меч.

Горька сидел на нижней ступеньке восходящей к подножию статуи лестницы, вертя в руках травинку, и улыбался, щурясь от солнца. Ветер ерошил его русые вихры. На нём были выгоревшие почти добела рубаха и штаны. Штанины задрались, обнажая техноплатстик протезов.

— Эй, кэп! — выкрикнула из-за спины Яниса Наташа. — Да у тебя лапы куда лучше моей!

— Это по знакомству, — серьёзно сообщил тот, поднимаясь под общий облегчённый хохот. И Янис рванулся к нему первым, но вдруг застыл, не решаясь подойти.

Тогда Горислав шагнул к нему сам, облапил, как когда-то в степи у костра, и потряс. Заглянул в лицо смеющимися серыми глазами и выдохнул:

— Здорово, Янка.

БОНУС! ТРАФИК!


Янис Озолиньш, штурман «Ястребка»


Грачик Сарьян, помощник кибермеха


Вурль Ант Смоур, капитан «Драккара»


Василиса Прохорова, хозяйка «Чёртовой дюжины»


Наташа Манучарова, бывшая каторжанка, «мать-хозяйка» «Ястребка»


Демьяна Гаршина


Принц Филипп


Госпожа Удача


Божена Светлова, капитан «Зеи»


Лора Караваева, врач


Фёдор Петрович Крюков, кибермех


Фрол Устюгов, староста русичей


Арлен, создательница матрицы «Ястребка»


Борк, мутантёнок из Дома на мысу


Матти, его друг


Дюха Манучаров, юнга


Валёк Филиппов, юнга


Швабра, корабельная собака


Террибль Сатана