Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Очередной флэшмоб от  ju1a!

Надо назвать 6 понятий, которые начинаются с той же буквы, что и твой ник. А потом еще назвать следующих 6 человек.

В общем, у меня это буква S-как-знак-доллара, это относительно легко.

Серебро — прекраснейший альбом «Аквариума» и мой любимый металл, гроза вампиров и оборотней.

Совесть — такая страшная штука, которая то болит. то гложет, то спит.

Санкт-Петербург — северная столица, город-сказка, город-мечта, была дважды. хочу ещё.

Суверенитет — суровое понятие, из-за которого проливалось, проливается и ещё прольётся много крови, увы.

Сентябрь — как и май, мой любимый месяц, золото листьев, запах дыма, кетовая путина и астры.

Смеяться — то, что я делаю чаще всего, и то. что чаще всего делают все мои любимые герои... кто смеётся. с тем сам чёрт не сладит (с)))

Забирайте, кто хочет!

Если кто-то из вас осалил меня раньше, просьба отметиться в комментах, могла пропустить.
Я получила вопросы от  Айменда.

1) Чем вы себя развлекаете в свободное время?
Пишу фики. Смотрю сериал «Монк». СПЛЮ.

2) Ассоциируются у вас песни с каким-нибудь с временным отрезком или настроением?
Да. Обязательно. И творческие процессы тоже ассоциируются. У меня почти под каждым фиком есть звукоряд,

3) Самая интересная страна в которой доводилось побывать.
Не нужен нам берег турецкий, и Африка нам не нужна! В том смысле, что была я только в России, на Украине и в Абхазии. Прикольнее Родины ещё никто ничего не придумал)))

4) Как обстоят дела с бытовыми обязанностями?
Люто-бешено ненавижу мыть окна (моет ребёнок) и гладить бельё (мама). Всё остальное люблю, умею, практикую (с).

5) Хочется ли что-то поменять в собственной внешности?
Да нет. Внешность, как Родина, обмену и возврату не подлежит)))

6) Какой в детстве был любимый мультик?
Приключения Стремянки и Макаронины, дивный чешский мульт!

7) Если бы у вас была возможность кого-нибудь убить, и вы знаете, что вам за это ничего не будет, вы бы воспользовались ситуацией?
Нет.

8) Сладкое нравится?
Ещё как! Мама всегда бухтит, когда я кладу в чай 4 ложки сахара и ещё тянусь за шоколадкой!

9) Какой способ снятия стресса?
Как вы расслабляетесь? А я не напрягаюсь! (с))

10) У вас есть домашнее животное?
Четыре. Четыре домашних уродца любимца семейства кошачьих, матьих...

11) Нравилось(-тся) ли вам учиться в школе?
Нет. Но я была отличницей))))

Отметьтесь в комментах и забирайте, кому по душе!

Название: Метаморфоза
Автор:  sillvercat
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Антуан / Вероника
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: XIX век. Шалопай Антуан де Мерсье, переодевшись в Антуанетту, становится горничной неприступной красавицы баронессы Вероники Леман...
Ссылка на социофест: sociofandom.diary.ru/p194529911.htm
Читать дальше По соционике: Антуан (Гексли)/ Вероника (Максим)




* * *

На этот хитроумный корсет Антуан угробил весь свой последний выигрыш в вист. Он мог бы попросту стащить его из костюмерной театра, но совесть не позволяла предать доверие труппы – он ведь был в этой костюмерной своим. Актрисы позволяли ему зашнуровывать им платья, наклеивать мушки, причёсывать и мазать румянами свои прелестные щёчки. И уж конечно, они всё знали о его пылкой безответной любви к баронессе Веронике Леман. Поэтому, когда Антуана осенила грандиозная идея – проникнуть в спальню к неприступной и холодной красавице под видом новой горничной, он тут же прибежал в гримёрку и выложил на стол перед директором труппы пачку банкнот.
Директор, которого все звали попросту дядюшкой Гастоном, поворчал-поворчал, конечно, но скрепя сердце выдал Антуану корсет с накладками, имитирующими подобие женского бюста. Ну а актрисы тут же наперебой радостно кинулись вытряхивать Антуана из его одежды, подыскивать ему платье, чулочки, подвязки и прочие милые дамские пустяковины, которые, оказывается, были так важны.
Антуан героически терпел, жмурился от щекотки и сам щекотал всех актрис, которые под руку подворачивались, под их весёлый визг – до тех пор, пока Гастон грозно не напомнил, что приближается время генеральной репетиции, и не прекратил этот балаган.
Из театра Антуан вышел уже Антуанеттой. Он готов был петь, хохотать и прыгать на одной ножке. Всё удалось! Его чёрные кудри были уложены в пучок на затылке, пухлые губы сами собой оттопыривались, а вишнёвые глаза так и стреляли по сторонам, с немалым удовольствием подмечая каждый брошенный на псевдо-Антуанетту заинтересованный мужской взгляд.

читать дальше

Он лихо семенил по тротуару, ловко придерживая локтем сумочку и скромно опустив густые ресницы. Над верхней губой у него красовалась свеженалепленная мушка, а в сумочке лежали свеженаписанные им самим от имени собственной престарелой тётушки Джорджины рекомендательные письма, которые он и вручил управляющему баронессы всё с тем же скромным видом.
Управляющий, однако, ущипнул Антуана за румяную щёку, отчего тот слегка подскочил, назвал премиленькой вертушкой – Антуан честно оскорбился! – прочитал рекомендации и препроводил в комнату рядом со спальней баронессы. Тут Антуан распаковал свой баул с немногочисленными женскими пожитками, позаимствованными у актрис, и устало опустился на узкую койку.
Чёртов корсет немилосердно резал под мышками и вообще отчаянно мешал.
Ещё через пару дней Антуан осознал, что проклятый корсет – меньшая из его напастей, хотя он и был вынужден ходить в нём день и ночь, чтобы не выдать себя. В обличье Антуанетты он ухитрился очаровать всех обитателей особняка – кучера Джека, повара Фридо, даже старую ворчунью, бывшую няньку Вероники, Матильду… в общем, всех, кроме самой Вероники!
Баронесса была столь же холодна с ним, как на балах, где он не так давно увивался вокруг неё с толпой таких же восторженных обожателей, робеющих перед её точёной ледяной красотой. Она казалась ожившей античной статуей, Снежной Королевой, рядом с которой замирало и замерзало всё живое.
Сперва Антуан опасался, что Вероника раскроет его мистификацию, но потом с упавшим сердцем понял, что она даже не присматривается к нему. Во-первых, она была немного близорука и при чтении пользовалась пенсне, что Антуан с умилением обнаружил в первый же вечер своей службы. А во-вторых, – и это уже было вовсе не умилительно! – в качестве прислуги он значил для неё не больше, чем какой-нибудь стул, даже ещё меньше! Ибо всю обстановку в своём доме баронесса подбирала весьма скрупулёзно и тщательно, чтобы все предметы гармонировали друг с другом, и подчас им не было замены. А вот какую-то там горничную с лёгкостью можно было поменять на другую!
Баронесса лишь очень внимательно перечла рекомендации мнимой Антуанетты и даже написала тётушке Антуана, чтоб что-то уточнить. В тётушке Джорджине, впрочем, Антуан не сомневался – она уже давно жила в каком-то туманном вымышленном мире и отвечала рассеянным согласием абсолютно на всё, что от неё требовалось.
Но его ночи превратились в пытку. Красавица Вероника почивала в кружевном дезабилье в двух шагах от него, за тонкой перегородкой, а он вертелся и вздыхал в казавшейся ему раскалённой постели, маялся, не смея даже расшнуровать треклятый корсет, который он мысленно именовал испанским сапогом… и ничего не решался предпринять!
Он сам просто обращался если не в ледяную, то в деревянную статую под высокомерным взглядом своей хозяйки и укладывал её роскошные светлые волосы либо затягивал завязки корсета механически, как автомат, который он видел в прошлом году на Всемирной выставке. И только потом, долгими бессонными ночами, он вспоминал длинную гордую шею Вероники, ощущение её прохладной кожи под своими дрожавшими от благоговения и робости пальцами и стройную ногу, охваченную чёрной подвязкой чулка.
Право же, это было невыносимо! И ведь он сам, сам обрёк себя на эдакую пытку…
Но слишком долго Антуан терпеть не собирался. Отлучившись как-то в город в тот свободный час, когда Вероника отправилась на верховую прогулку, он забежал в театр. В костюмерной, под ахи и охи актрис, он наконец выбрался из проклятущего корсета, в изнеможении полежал в огромном кресле дядюшки Гастона, пока актрисы суетились и щебетали вокруг него, и решительно заявил, что ему срочно нужны мыши.
Да-да, мыши! Несколько самых обыкновенных мышей.
Как ни странно, мыши нашлись. Впрочем, у Гастона в костюмерной могло найтись всё, что угодно – от римского барельефа до шкуры бенгальского тигра, если таковая могла понадобиться в спектакле.
Немного взбодрившись, Антуан со вздохом облачился в адское изобретение и посеменил обратно в особняк Вероники. Мышей он бережно нёс в жестянке из-под монпансье с дырками в крышке.
Мыши сидели смирнёхонько, не возились, видимо, предчувствуя недоброе.
Скорее всего, Вероника тоже предчувствовала недоброе, ибо со своей горничной в этот вечер была холоднее обычного. Она даже не соизволила разомкнуть своих прекрасных губ, чтобы отдать ей распоряжения, а обошлась несколькими жестами и надменными взглядами, а потом отпустила царственным кивком, давая понять, что сама облачится в ночное одеяние.
Подавив очередной вздох, Антуан покорно уплёлся в свою комнатушку рядом с гардеробной, прилёг на узкую кровать и стал терпеливо дожидаться, когда же в спальне баронессы погаснет свет.
Наконец узкая мерцающая полоска под дверью исчезла, и Антуан понял, что пора действовать.
Он осторожно поднялся и на цыпочках прокрался к двери, стараясь не скрипеть половицами. Свои туфли он давно скинул и был босиком. Дверь приоткрылась так же бесшумно, и мыши порскнули в спальню из жестянки, полдня служившей им тюрьмой.
Притаившись у косяка, Антуан вновь весь обратился в слух. Он знал, что на прикроватном столике у постели баронессы под расшитой салфеткой лежат сдобные миндальные печеньица, которыми та любила лакомиться, читая перед сном, и надеялся, что мыши тоже решат отдать печеньицам должное.
И милые зверушки не подвели Антуана!
Сперва раздался тихий шорох, который Антуан уловил своим обострившимся слухом, потом явственный хруст. Ровное дыхание баронессы сбилось. Антуан тоже перестал дышать.
Вероника пошевелилась на постели и рывком села. Антуан смог различить только её стройный силуэт в неверном свете луны, падавшем из окна, и понял, что она пытается зажечь лампу, стоявшую тут же на столике. Наконец фитиль затлел, и практически в то же мгновение – Антуан и ахнуть не успел – его взору предстало дивное видение баронессы, взлетевшей на изголовье собственной кровати легко, как канарейка на жёрдочку.
И она уже не казалась ледяной статуей, о нет! Она прижала к губам узкую ладонь, героическим усилием воли сдерживая готовый прорваться наружу панический вопль, Её пышные кудри рассыпались по плечам, а огромные глаза ещё больше округлились, И такая невероятная и пленительная метаморфоза произошла всего лишь благодаря нескольким маленьким зверушкам! Антуан готов был расцеловать каждую из них!
Но, конечно, с гораздо большим пылом он расцеловал бы Веронику, которая, уронив руку и кое-как разлепив губы, – ах, эти губки, явно побелевшие от испуга! – и вымолвила:
– Антуанетта! Антуанетта!
Спохватившись, Антуан выждал ещё несколько мгновений, потопал босыми пятками по ковру и наконец толкнул дверь, весьма натурально зевая и протирая кулаком глаза.
– Миледи? – с некоторой запинкой вопросил он.
Честно говоря, он совершенно не представлял, что ему делать дальше, но, как всегда бывало, положился на госпожу Фортуну, неизменно к его шалостям благосклонную.
– Здесь мыши! – проговорила баронесса как могла ровно, словно стояла на паркете бальной залы, а не на собственной перине в полном неглиже. – Предпримите же что-нибудь.
Предпринять Антуан мог только одно.
– Господи! Мыши?! – фальцетом вскричал он, одним прыжком взлетая на прогнувшуюся и жалобно скрипнувшую кровать. – О миледи, я так боюсь их!
И он уцепился обеими руками за стройные плечи Вероники, отчасти действительно затем, чтобы устоять. И затаил дыхание, наслаждаясь этим волшебным мгновеньем.
Он держал в объятиях полуобнажённую баронессу Веронику Леман, упиваясь теплом её тела, ароматом и нежностью её кожи под тонким шёлком!
Антуан, подобно Фаусту, мог бы воскликнуть: «Мгновенье! О, как прекрасно ты, повремени!»… но тут Вероника сердито его оттолкнула. Голубые глаза её сверкнули, тонкие ноздри раздулись.
– Что это вы себе позволяете, Антуанетта? – холодно осведомилась она. – Как вы…
Она запнулась, вперившись в Антуана острым взглядом широко раскрытых глаз. Ему показалось, что этот взгляд не только прожёг его корсет насквозь, но и просверлил дыру в стене, к которой он прижимался спиною.
– Ми-миледи?.. – прошептал Антуан, облизнув губы. Он внезапно сообразил, что Вероника впервые рассматривает его столь внимательно. Он больше не был для неё бессловесным предметом меблировки, наделённым функцией приведения в порядок её гардероба и укладывания её волос! Она могла увидеть в нём… увидеть в нём мужчину!
Прежде, чем Антуан осознал, что не только могла, но и увидела, перед ним мелькнули тонкие руки стремительно развернувшейся баронессы с зажатой в них китайской расписной вазой.
В следующий миг мир вокруг раскололся и почернел.
…Адская головная боль – вот что почувствовал Антуан, когда мир снова стал светлее. В этом слегка покачивавшемся и немного расплывавшемся перед его глазами мире самым прекрасным было бледное женское лицо, склонившееся над ним – лицо баронессы Леман. Взгляд её потемневших глаз по-прежнему пронизывал его, как клинок, брови сурово сдвинулись к переносице.
– Вероника… – зачарованно простонал Антуан, часто моргая.
– Антуан де Мерсье! – отчеканила та в ответ. – Наконец-то я вас узнала, отвратительный шалопай! Как вы осмелились на подобную дерзость по отношению ко мне?!
Голос её тоже, казалось, буквально протыкал в Антуане дырки, но был негромким, не срывался до вполне объяснимого крика.
Морщась, Антуан осторожно присел – оказалось, что он лежал на коврике перед кроватью, – и Вероника, стоявшая рядом, предусмотрительно попятилась.
– Не бойтесь, я не опасен, – уныло пробормотал Антуан, немедленно удостоившись очередного уничтожающего взора.
– Ещё бы вы были опасны! – Вероника снова раздула ноздри, словно строптивая кобылица, и Антуан невольно залюбовался ею. Поверх своего неглиже она успела накинуть покрывало с постели и как следует в него закутаться, но это не мешало Антуану отчётливо помнить, каким было это великолепное тело в его объятиях.
Но почему же Вероника не зовёт на помощь?
Она сама ответила на его невысказанный вопрос, процедив:
– Немедленно убирайтесь вон отсюда, негодяй! – Её рука, взметнувшись, повелительно указала ему на окно. – Посмейте только скомпрометировать меня! Если б у меня хватило сил, я сама сбросила бы вас вниз и ни на секунду не пожалела бы, если б вы сломали свою мерзкую шею. А потом спустилась бы вниз и закопала бы вас в саду.
Антуан осторожно пощупал свой немилосердно саднивший затылок и скорбно посмотрел на слегка вымазанные кровью пальцы.
– Вы меня и так уже почти что… убили… – выдавил он.
Гнев Вероники был абсолютно оправданным. Он не хотел, чтоб она так сердилась и презирала его. Он хотел… он ведь всего лишь хотел…
Антуан и сам не знал, чего он хотел, задумывая эту авантюру. Хотя нет, знал – полюбоваться на баронессу Веронику Леман в неглиже.
Вот и полюбовался.
Он тяжко вздохнул, косясь на покрывало, в которое, словно в кокон, завернулась баронесса.
– Я не хотел вас оскорбить! – пылко заверил он баронессу. – Вы для меня… вы для меня – божество! Святыня!
Презрительное фырканье стало ему ответом:
– А вы для меня – жалкий фигляр. Немедленно прочь отсюда!
Антуан послушно направился было к окну, но вдруг остановился.
– А вот и не уйду! – упрямо заявил он, продолжая коситься на баронессу исподлобья, в отчаянии понимая, до чего же нелепо выглядит в проклятущем корсете и юбке, сейчас, когда она его уже узнала. – Возьму и... не уйду! Скомпрометирую вас и… и… – он помедлил, осенённый внезапной гениальной мыслью, и наконец торжествующе выпалил: – И женюсь на вас!
– Что? – ахнула баронесса, судорожно комкая у груди покрывало.
Антуан энергично кивнул, в свою очередь сверля её глазами:
– Моё происхождение не ниже вашего, я унаследовал титул, а после смерти тётушки – унаследую поместье. Я люблю вас. – Произнеся это, он вдруг понял, что неожиданно сказал сущую правду. – Почему я не могу жениться на вас?
– Потому что я вас ненавижу! – зашипела Вероника, подступая к нему, и он попятился, невольно оглянувшись, нет ли, не дай Бог, поблизости каминной кочерги, которую та могла схватить. К его счастью, кочерги не было – Антуан сам же и забыл её на нижнем этаже в бытность Антуанеттой. – Немедленно прекратите кривляться и убирайтесь отсюда!
Боже, это была не женщина, а настоящий вулкан, Везувий, всё это время скрывавшийся под ледяной коркой!
Он незаметно поёжился от ужаса и восторга и упрямо мотнул своей гудящей головой:
– Нет.
– Как это – нет? – упавшим голосом оторопело переспросила баронесса.
Она не привыкла, чтобы ей перечили. И кто!
– А вот так, нет, – Антуан легко развёл руками и шутовски поклонился, едва сдерживая невольную улыбку. – Вы ничего не сможете предпринять, миледи, именно потому, что скомпрометируете себя, если подымете шум. Будет скандал… – Он трагически понизил голос, живо представив себе всё это, и наконец от души заулыбался. – Всё общество станет над вами смеяться, а я всё равно женюсь на вас! Вот так-то!
Он даже рассмеялся от нахлынувшего ликования, – как всё, право, удачно складывалось! – но тут же оборвал смех, с тревогой уставившись на Веронику.
Глаза баронессы против её воли неудержимо наполнялись слезами, губы дрожали, но она всё равно ровно произнесла, изо всех сил, видимо, стараясь сохранить самообладание:
– Только попробуйте, и я без всяких колебаний убью вас. Задушу на брачном ложе собственными руками, дерзкий вы щенок. Клянусь.
Антуан ещё раз ошеломлённо заглянул в её блестящие огромные глаза и глубоко, покаянно вздохнул.
– Хорошо, – глухо вымолвил он. – Не хочу, чтобы из-за меня вы брали грех на душу. Забудьте всё, что я тут наговорил. Я… глупо пошутил, я идиот и нижайше прошу прощения, миледи.
Баронесса только снова пренебрежительно фыркнула в ответ, видимо, понемногу успокаиваясь, и незаметно сморгнула предательские слезинки.
Антуан шагнул было к своей каморке, вспомнив об оставшемся там бауле с вещами, но потом махнул рукой и остановился. Бог с ними, со всеми этими женскими финтифлюшками! Актрисы простят его за их отсутствие.
– Я вовсе не хотел вас унижать или расстраивать… – тоскливо пробормотал он, снова поворачиваясь к Веронике, на лицо которой медленно возвращалась привычная ледяная маска.
Опасность миновала, её обидчик отступал.
О, амазонка!
– Вы меня простите, миледи? – шёпотом спросил Антуан, снова посмотрев ей в глаза.
Он готов был поклясться, что она заколебалась, прежде чем так же шёпотом ответить – одним коротким словом:
– Вон!
Под её надменным взглядом Антуан кое-как выкарабкался на карниз, а потом перебрался на ветку столетнего граба, росшего под самым окном, и спустился вниз почти мгновенно, хотя чёртова юбка весьма мешала.
Во дворе особняка, к счастью, в этот предрассветный час не было ни души, Джек, кучер, видимо, храпел в своей комнате над конюшней, так что Антуан неслышно выскочил за ворота и поспешил вниз по улице. Только сейчас он обнаружил, что его ноги босы, причём обнаружил, с разбегу влетев в кучку подсохшего конского навоза.
Какие-то подвыпившие гуляки, видимо, возвращавшиеся из трактира или борделя под сень родного крова, засвистели и заулюлюкали ему вслед. В своем помятом, изодранном сучьями граба платье, взлохмаченный Антуан явно походил на проспавшуюся в подворотне шлюшку. Антуан громко и с наслаждением обругал их, а потом подоткнул подол юбки и припустил вперёд ещё быстрее.
За углом уже маячил театральный балаганчик, а это значило, что он наконец сможет избавиться от проклятого корсета, юбки и прочих тряпок, вернув себе свой всегдашний облик.
К Антуану снова возвращалось прекрасное настроение.
На ближайшем же балу он собирался подойти к баронессе Веронике Леман. Та могла сколь угодно мерить его своим высокомерным взором. Антуану посчастливилось увидеть её в истинном обличье – увидеть огонь под этой ледяной бронёй, кипящую лаву спящего доселе Везувия, и он готов был на всё, лишь бы снова разжечь это пламя. Даже если бы оно испепелило самого Антуана.
Антуан согласен был стать Помпеей.

Пишет  Red Afghan:

15 вещей, которые вам никогда не скажут интроверты

Писательница и интроверт Мэриэнн Рейд уверена, что мир экстравертов имеет очень искаженное представление о "людях в себе". Поэтому она составила список из 15 пунктов, которые неплохо бы нам всем помнить об интровертах.
AdMe.ru внимательно прочитал статью Мэриэнн, и, кажется, она во многом права.

1. Ваш день рождения нас не радует
Любой интроверт, работающий в офисе, испытывает смятение, когда все спешно начинают скидываться на подарок кому-то. Не потому что нам жалко денег, нет. Просто любой случайный сотрудник, радостно улыбающийся и сообщающий, что это его праздник, приводит нас в состояние ступора. Нам кажется, будто он ждет от нас неумеренно восторженной реакции, энтузиазма и интереса. Возможно - о ужас! - мы даже получим от него приглашение на вечеринку с тремя сотнями незнакомых людей. Ну пусть триста - это преувеличение, но именно так это видится интроверту, который больше всего хочет пойти домой. Так что, если вы не пригласите нас, мы не обидимся. Мы просто вздохнем с облегчением.

читать дальше2. Пожалуйста, забудьте и о нашем дне рождения
Ну правда, забейте. У нас есть несколько близких друзей, чьих поздравлений нам вполне достаточно. Мы не хотим шумно праздновать и веселиться. Лучший праздник для нас - тихий, в кругу тщательно отобранных людей. Мир не должен ничего знать о нем.

3. Мы на самом деле не слушаем, как вы провели свои выходные
Если вы не принадлежите к нашему кругу друзей, то нам все равно, как прошла ваша суббота. Мы искренне считаем, что каждый имеет право на личную жизнь, и если вы проводите свободное время в пьяном угаре или выламывая дверь вашей бывшей, то это ваше дело. Мы не осуждаем - просто общение с кем-то, кого мы не знаем, отнимает слишком много энергии. Только то, что мы работаем вместе, не означает, что мы по-настоящему знаем друг друга.

4. Мы ненавидим толпу
Мы устаем от больших групп людей. Нас опьяняет разнообразие социальных типов и групп. Некоторые интроверты являются эмпатами, поэтому они, как правило, легко попадают под влияние чужой энергетики. Иногда нам кажется, будто мы “чувствуем” каждого в комнате, и от этого мы получаем эмоциональную перегрузку.

5. Нам действительно не нравятся корпоративные мероприятия
Это особенно трудно для интровертов, которые управляют бизнесом. Необходимость командной работы заставляет нас делать вещи, которые выводят нас из равновесия. Каждое сказанное вовремя слово, каждая выслушанная точка зрения - это борьба для нас. Даже в бизнесе нам необходимо чувствовать связь с кем-то на другом уровне, чтобы получить максимальную отдачу от корпоративных мероприятий. Нужно немало времени, чтобы организовать командную работу или какое-либо мероприятие с большим количеством участников, чтобы и интроверт, и его коллеги чувствовали себя комфортно.

6. Мы притворяемся, что вы нам нравитесь
Да, это мерзкая правда. Мы отлично знаем, кто нам нравится, а кто нет. Это может быть следствием многих причин: от застарелых детских обид до неудачного завтрака сегодня утром. Не принимайте это на свой счет. Беда в том, что честность, как бы мы ее ни ценили, иногда причиняет боль. Чтобы выжить, мы должны вытеснить все эти эмоции и быть хорошими, а это намного сложнее, чем быть настоящими.

7. Мы умеем работать
Когда мы одни, мы тратим время на проектную деятельность, электронные письма, черновики и чертежи планов по захвату мира. У нас много идей. Мы ценим одиночество, потому что оно позволяет нам экспериментировать с концепциями и давать волю воображению. Все возможно, когда мы одни, и то, что мы создаем, может однажды изменить нашу жизнь - да и вашу тоже.
8. Нам нравится письменное общение
Мы любим электронные письма, потому что это дает нам возможность получить необходимое без личного контакта. Живое взаимодействие сбивает нас с курса, и мы должны израсходовать много энергии, чтобы снова вернуться на свою волну. Поэтому, пожалуйста, звоните нам только тогда, когда это вопрос жизни и смерти.

9. Мы чувствуем себя в безопасности со “своими” людьми
Когда в нашей жизни есть “правильные” люди, мы готовы отдать им себя полностью. Мы становимся верными воинами, готовыми сражаться за наших любимых. Просто спросите наших друзей. В нужной компании мы цветем и сияем. Нам необходимо время, чтобы найти “правильных” людей, но зато потом мы никогда от них не отказываемся.

10. У нас есть друзья, которые действительно любят нас
Интровертам нужны другие люди, и другим людям нужны интроверты. Большинство из нас не испытывает проблем с общением. Мы, как и все, иногда ходим в бары и на вечеринки и знакомимся с новыми людьми. Разница в том, что не все, кого мы встречаем, становятся нашими друзьями. Мы сознательно выбираем близких друзей и тщательно работаем над отношениями.

11. Мы можем временно притворяться экстравертами
Нам приходится делать это, чтобы выжить. Мы можем быть звездами вечеринки, организаторами крупных корпоративных событий или председателями благотворительных организаций. Мы делаем это добровольно, зная, что в конце дня мы сможем уйти домой. Когда же мы добираемся туда, иногда нам приходится тратить на восстановление дни и даже недели.
12. Мы не застенчивые, не грубые и не слишком нервные

Сначала может показаться, что так и есть. Но если вы узнаете нас получше, то поймете, что мы можем и рассмешить вас, и проболтать с вами больше пятнадцати минут. Просто мы такие не со всеми. Общительность для нас - это опция, в базовую комплектацию она не включена. Мы не можем слишком хорошо играть счастье или возбуждение, и вы скорее всего прочитаете это у нас на лице.

13. Нам хорошо в одиночестве
В наших головах происходит множество вещей, и нам не надо больше. В отличие от экстравертов, мы не нуждаемся в других людях для внешней стимуляции. Жизнь во внутреннем мире вполне нас устраивает. Мы развлекаем себя творческими проектами и отлично проводим время.

14. Мы ненавидим светскую болтовню
Мы мыслители, и нам приносят удовольствие разговоры о высоких идеях, теориях и идеалах. Мы крайне редко участвуем в светских беседах и делаем это без особого желания.

15. Если мы выбрали вас, цените это
Мы дорожим своим временем в одиночестве и очень придирчиво относимся к тем, кого впускаем в жизнь. Общение с “неправильным” человеком будет эмоционально выжимать нас. Мы часто привлекаем экстравертов, которые высасывают нашу энергию, и ищем единомышленников интровертов. Мы ценим время, проведенное с другими интровертами, и имеем отличное представление о границах личного пространства друг друга.

(с) Лена Райнер

URL записи

Пишет  Stef Boread:

Боже мой... Впервые в жизни рекламный ролик заставил меня заплакать...
Это потрясающе.

13.04.2014 в 16:24

Пишет  Sindani:

13.04.2014 в 18:03

Пишет  Taho:

Если бы вся реклама была такой...
Стоило бы смотреть телевизор. К середине ролика вспомнить, что тебя просто пытаются заставить что-то купить достаточно сложно.



Работа сделана в рамках первой за последние 10 лет рекламной компании ювелирного бренда TSL из Гонконга.

URL записи

URL записи

URL записи

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Ну, я нагло отдеанонилась раньше. С этой же командой пойду на Летнюю... а также с тремя другими, да)))

Название: «Не убивает нас»
Автор:  sillvercat
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Жуков/Виктория
Категория: джен
Жанр: драма, повседневность
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Жуков - ветеран локальной войны, пытается влиться в мирную жизнь.

Примечание: Написано по заявке на социофест: sociofandom.diary.ru/p194530506.htm

От автора: Этот драббл вполне можно было бы развернуть в роман. Но не могу и не хочу. Слишком больная и тяжелая тема.
Читать дальше По соционике: Жуков, f!Есенин




* * *
Жуков лежал на постели полностью одетым, прямо в кроссовках. Закинув руки за голову, он так внимательно вглядывался в серый, давно небеленный потолок, словно видел его впервые в жизни, хотя за последний сраный год успел изучить до последней трещинки.
Хатёнка – бобровая – как он сам её про себя называл, досталась ему от деда. В наследство.
От ветерана войны – ветерану войны.
Дед возвращения Жукова из очередной «горячей точки» не дождался. Умер в прошлом году. Портрет деда – бравого фронтовика-капитана с орденскими планками на груди, стоял на обшарпанном пианино. Жукова когда-то учили играть на этом самом пианино, но он научился только двумя пальцами бренькать «Собачий вальс»
Свои «боевые» Жуков почти прикончил. Пора было прекратить маяться хернёй и устроиться на работу. Влиться, так сказать, в мирную жизнь. На пенсию не проживёшь.
Продолжая пялиться в потолок, Жуков криво усмехнулся. С его ногой ему светила лишь карьера охранника в банке. Да и то в каком-нибудь самом захудалом.
Не льсти себе, Жуков, тебя и туда не возьмут. Сторожем пойдёшь, на автомойку.
Ну уж нет!
Мобильник, валявшийся на полу около дивана, вдруг ожил и разразился бодреньким хитом. Мелодийку Жукову скачали в салоне, где он и купил этот телефон.
– Вот дерьмо, – пробормотал Жуков сам не зная о чём, и нажал кнопку «Ответить». – Алло?
В трубке сперва молчали и дышали, а потом тихий девичий голосок нерешительно спросил:
– Простите, вы Андрей Иванович?
– Прощаю. Да, – лаконично отозвался Жуков.
Голосок уже более уверенно продолжал:
– Мне ваш номер дали в Обществе ветеранов локальных конфликтов. Меня зовут Виктория, я из молодёжной газеты.
Небось Макс постарался, удружил, засранец!
– Мне хотелось бы поговорить с вами… – продолжала лепетать Виктория. – Побеседовать. Взять интервью…
Жуков едва удержался от того, чтобы не сообщить, что и как у него ещё можно взять.
– Вы красивая? – властно перебил он девчонку, и та смолкла на полуслове.
А потом растерянно сообщила:
– Не знаю.
Это становилось не то что интересным, но любопытным.
– Приходите ко мне, я посмотрю и точно скажу, – хмыкнул Жуков. – Прямо домой, если не боитесь.
– Я? – переспросила Виктория. Голосок её дрогнул.
– Нет, я! – отрубил Жуков и рывком сел на постели.
Он и вправду иногда сам себя боялся. Особенно по ночам, после бутылки дагестанского коньяка.
К дагестанскому пойлу он привык на Кавказе.
– Так придёте? – отрывисто осведомился он. – Я вам что-нибудь и вправду могу рассказать. Для интервью. Только Ницше этого недоделанного не цитируйте. Он дурак.
– Это вы про… «то, что нас не убивает, делает нас сильнее»? – живо выпалила девчонка. А ведь догадливая! – А почему он дурак?
– Потому что то, что нас не убивает, делает нас инвалидами! – процедил Жуков и поднялся, машинально растирая ладонью левую ногу и морщась.
Ноги ниже колена вообще-то не было. Был протез. Но ныла она вся целиком, сука, как живая.
– Короче, вы придёте, – заключил он уверенно. – Уральская, семь, квартира шестьдесят. Лучше завтра утром. Скажем, в десять.
– Хорошо… – пробормотала Виктория. – Я перезвоню перед приходом. Может быть, вам что-нибудь купить? Продуктов?
Жуков снова закатил глаза к потолку и ехидно поинтересовался:
– Вы в школе небось тимуровкой были, Виктория? Тогда приходите дрова рубить.
– Зачем? – выдохнула девчонка смятенно.
– Как это зачем? В книжке у Гайдара тимуровцы всегда дрова рубили!
Уже договорив это, Жуков вспомнил, что они с девчонкой принадлежат к разным поколениям, и та Гайдара наверняка не читала.
– До... свидания, – прошептала девчонка. – Я приду. Обязательно.
Ухмыляясь, Жуков нажал на «Отбой» и проковылял в ванную. Нога понемногу расходилась. Надо было просто взять её, как и всю свою жизнь, в руки, только и всего.
А сейчас ему предстояло взять в руки ведро, швабру и тряпку, и наконец вымыть полы.
К приходу этой самой Виктории.
Возможно, недоделанный Ницше всё-таки не был таким уж дураком.